драться. Они из тех немногих, кто знает, что должны. Я уважаю их выбор. И ты должна, Елена.
– Я боюсь, ящерка.
– Я тоже боюсь, мой ангел. Это мои... Они мои, понимаешь?!
– Но ты ведь позвонишь ему?
– Да. Обязательно. Ты поэтому примчалась?
– Конечно.
– Нет, – он пытливо заглянул Елене в лицо. – Нет, что-то еще случилось, что заставило тебя вскинуться и помчаться ко мне. Что? Говори, Елена. Говори со мной, мой ангел. Расскажи мне все. Я должен все знать. Потому что ты – это я. Ты – это я, моя жизнь. Говори.
Я не стану, подумала Елена. Я тебя измучила, ящерка. Прости меня. Такое творится, – а тут я со своими соплями, со своим самоедством. И не говори мне, будто тебе это нравится. Это не может нравиться – никому, никогда. Любят веселых, игривых и ласковых. А бальзаковских истеричек в вечном трауре по неведомо кому с красным носом и глазами постоянно на мокром месте не любят – жалеют. Не смей меня жалеть, Дракон. Какой же ты Дракон, если так жалеешь меня?!
– Просто хотела посмотреть на твою бесстыжую крокодилью морду, – улыбнулась Елена.
– Ты выдумываешь, мой ангел. Ты врешь, чтобы я не вздумал тебя жалеть.
– Все-то ты знаешь, ящерица ушастая.
Нет, решила, стиснув зубы, Елена. Я не скажу тебе это. Может быть... Когда-нибудь, потом. Не могу сейчас. Как рассказать мне это тебе?! Как Марта ворвалась ко мне в кабинет, как я чуть не грохнулась без чувств, когда увидела ее кругленький животик. Что я сначала подумала и какое облегчение испытала потом. И как разревелась, – как последняя дура набитая. Как мы с ней ревели вдвоем наперегонки, кто быстрее промочит платок насквозь, как она простонала – я тебе другого мальчика рожу, Елена, только не плачь, подруженька дорогая, не плачь... Как же мне рассказать тебе это?! Да что же это такое...
– Нет. Я не вру, – отважно соврала Елена. – Я просто соскучилась. Я так соскучилась, ящерка!
– Правда?
Какие вы все примитивные, улыбнулась про себя Елена. Драмоделы и рыцари. Как хотите вы слышать лишь то, что хотите услышать. Неужели тебе так приятно слышать это, Дракон? От меня?! И, увидев, как вспыхнули у него глаза и появились белые пятна на щеках, прошептала, чувствуя, как краснеют у нее уши:
– Ох, ну как ты можешь? Сейчас?!
– Всегда, жизнь моя. Всегда. Ты же знаешь, – он легко поднял Елену, так, словно она не весила совсем ничего. – Всегда, стоит мне лишь взглянуть на тебя, мой ангел.
– Ящер озабоченный, – хмурясь, чтобы не разреветься опять, пробормотала Елена, ощутив, как всегда, трепет крыльев бабочки под сердцем.
– Обязательно. Я тебя не вижу целыми днями. Пропадаешь в своем госпитале. Сейчас, когда ты так мне нужна, – ан взял в ладони ее лицо, провел большими пальцами по бровям Елены: – Не хмурься, мой ангел. Я разглажу все твои морщинки. Здесь, здесь и здесь. Ах, нет, хмурься, хмурься, жизнь моя, ты такая становишься смешная, когда хмуришься!
– Ты сам во всем виноват. И... хватит болтать!
МИНСК, 5 МАЯ. ВЕЧЕР
Андрей уже ехал домой, когда на экране бортового компьютера появилась заставка, сигнализирующая о личном звонке Майзеля. Корабельщиков нажал кнопку ответа:
– Привет. Пока никаких важных новостей.
– Ты должен срочно приехать.
– Зачем?
– Я не хочу тебя потерять.
– Не хочешь? Или не можешь?
– Не хочу. Это значит – и не могу. Приезжайте немедленно.
– Не можешь... А придется, – Андрей усмехнулся.
– Дюхон, я не шучу.
– Я тоже. Мы ведь уже большие, не правда ли? Все в порядке, Дан. И я в порядке. Я не могу никуда ехать сейчас. Даже на один день. Люди только-только начали... И у тебя никого нет здесь сейчас, кроме нас и продажных ментов, которых держит за горло твой Гонта.
– У нас есть люди там, Андрей. Ничего не изменится, если ты...
– Изменится. Сейчас самое время, уже все началось, Дан, все началось, понимаешь?! Если мы не справимся, все опять остановится и замрет на многие годы. Что твои люди могут без нас?
– Не так много. Увы.
– Вот видишь. И я нужен тебе здесь, а не там. Иначе все может рухнуть.
– Ты нужен мне живой и невредимый. Мне плевать на все мои планы, если они стоят жизни тем, кого я люблю. Мы справимся. Просто снесем их всех.
– Возможно, ты и веришь сейчас в это. Пока ты это говоришь. Но на самом деле это не так. Нельзя принести свободу на штыках, такая свобода никому не нужна. И это не твой план, а мой, помнишь?
– Отправь ко мне Татьяну с малышкой.
– Она не уедет. Ты не знаешь ее. У нас медовый месяц, Дан.
– Андрей.
– Правда, – Корабельщиков улыбнулся. – Это не шутка, я совершенно серьезно. Спасибо тебе.
– Мне? При чем здесь я?!
– Это все из-за тебя, – Андрей вздохнул и снова улыбнулся. – Мы стали так близки с тех пор, как это началось. Я даже подумать не мог, что я так люблю ее. И что она любит меня – так. У нас будет еще ребенок, Дан. Танечка была на УЗИ позавчера. – Ему показалось, что он услышал какой-то странный звук. – Что?
– Нет. Ничего, – после паузы сказал Майзель странным голосом. – Пришли их сюда. Обеих. Немедленно. Это приказ.
– Я свободный художник, ты же сам сказал. Нет. Они не уедут. Я не могу без них, как и они без меня. Перестань, Дан. Они не посмеют. И ты обещал вытащить нас, разве не так?
– Вот я и посылаю тебе лодку, – Андрею показалось, что Майзель усмехнулся.
– В другой раз.
– Дюхон...
– Что?
– Я тебя люблю. Не смей подыхать, понял?
– Ты меня не бери на «понял», – тихо сказал Корабельщиков. – Я теперь сам всех на «понял» беру. До связи, Дан. Я тоже тебя люблю.
ИЗ СООБЩЕНИЙ ИНФОРМАЦИОННЫХ АГЕНТСТВ
Прага, 6 мая. ЧТК. Влиятельный оппозиционный еженедельник «Пражское время» обратился к руководству страны с просьбой не предпринимать никаких силовых действий в отношении режима Лукашенко до тех пор, пока не станет ясно местонахождение и состояние здоровья студентов Нового университета, пропавших, предположительно, на беларуско-украинской границе в ночь с 23 на 24 апреля. Официальные лица уклонились от комментариев. Корреспондентскому корпусу стало известно, что главный редактор «Пражского времени» и несколько руководителей и профессоров Нового университета были под усиленной охраной, которую так и хочется назвать конвоем, доставлены в королевский дворец. Ни формат встречи, ни ее содержание не разглашаются ни одной из сторон.
Прага, 7 мая. Популярная чешская ежедневная газета «Народное слово» вышла сегодня с аршинным заголовком «Наши дети пропали в Беларуси». Газета обрушилась с критикой на руководство Нового университета, так называемую оппозиционную интеллигенцию и их общественно-политические установки. Обращаясь напрямую к ним, газета пишет: «Вам, интеллектуалам, вовсе не нужно, чтобы наш любимый король и его друзья были правы в своих действиях и намерениях. Вам нужно, чтобы они были кровожадными чудовищами, пожирающими бедных маленьких обезьянок. Ведь если это не так, то вам нечего делать в том мире, который мы строим все вместе, – без вас! Вы готовы нас порвать на части и понести по кочкам, потому что в этом мире вам нельзя будет практиковать ваше излюбленное упражнение, а именно – стоять в позе
