области фортификационного искусства было более чем достаточно. И не греки. Город-то вроде бы греки основывали, а назывался он почему-то Сурожеск, Сурожск, подумал Гурьев. Не греческое какое-то названьице, однако. Это вам не Сталиноморск какой-нибудь. Советы, комбеды, пятилетку в четыре года. Русская это земля, усмехнулся он. Гостям мы рады, гости нам не мешают, наоборот, просторно у нас, места всем хватит, но земля эта русская, от века русская, и море это недаром Русским от века звалось. Русская земля. И такой навсегда останется. Уж мы постараемся.
Это здесь, понял он окончательно. Это здесь.
Он вернулся в гостиницу, ополоснулся холодной водой, переоделся и позвонил в Москву.
— Ну, как? Посмотрел, потрогал?
— И посмотрел, и потрогал. Картинки сделал, отошлю фельдъегерской через час.
— Вот и молодец. И я взгляну.
— Это здесь, Варяг.
— Ты уверен, всё совпадает?
— Даже самому не верится, — криво усмехнулся Гурьев. — Совпадает. Можем приступать.
— Добро. Строителей уже подрядили, скоро будешь гостей принимать.
— Ты мне человека нашёл?
— Быстрый какой. Подождёшь, других дел по горло. Занимаемся.
— Ладно. Новости?
— Какие у нас новости, — Гурьев почувствовал усмешку друга. — Собираемся.
— Значит, всё по плану, — он вздохнул.
— По плану, по плану. У нас плановое хозяйство. С жильём определился?
— Угу. Очень даже неплохо устроился.
— Рад слышать.
— Людей можешь высылать, — Гурьев назвал адрес.
— Срисовал, Гур. Завтра отправлю.
— Голос твой мне не очень нравится. Что там с «Вратами» у тебя?
— С «Вратами» хорошо, Гур. Без «Врат» – плохо.
— Я серьёзно спрашиваю.
— А я серьёзно тебе отвечаю. Они работают, как проклятые. И Капица, и все. Но ты же понимаешь, что это такое. А ещё – столько расчётов, просто не справляются люди. Надо думать, как эту махину, вычислитель английский, хотя бы в корабль запихнуть.
— А наладка? Ты не выдумывай ерунды. Надо свой строить. Документация же есть?
— Есть, — Городецкий тяжко вздохнул. — Есть, а культуры – нет. Ладно, решаем эту проблему, ты голову себе пока не забивай. Если что, я тебе задам все вопросы.
— Варяг, я могу прилететь на пару дней.
— Пара дней ничего не решит.
— Нам нужны «Врата».
— Я знаю. Всё мы сделаем – и ворота, и калитку. И ключик, и замочек, и шпингалет. Вопрос – когда. Добро, Гур. Будь.
— Буду. Взаимно.
В двенадцать он был на пристани – катер в Алушту уходил через десять минут. В Алуште Гурьев зашёл в горком партии и, предъявив документы на имя сотрудника аппарата ЦК Кириллова, прошёл в кабинет начальника отделения фельдъегерской почты, отдал пакет. Тот проверил – сургуч, печати. Всё, как полагается. Несколько недоумённо смерив посетителя опытным взглядом, вопросов задавать, разумеется, не стал:
— Сейчас отправим, товарищ Кириллов.
— Отлично, — Гурьев кивнул, расписался в книге сдачи корреспонденции и распрощался.
Покинув здание, Гурьев посмотрел на часы. Через сорок минут рейсовый катер отвезёт его назад, в Сталиноморск. Плёнка из «Минокса» была слайдовой, это позволяло смотреть её через проектор сразу, без печати снимков. Хорошая штука техника, особенно – в нужных руках. Домой, подумал Гурьев. Домой.
К Макаровой он возвратился уже к шести вечера. Хозяйка вместе с Дашей встретили его в гостиной, где по всем правилам был накрыт стол:
— Гур! Как здорово! Мы уже волновались!
— Гостей не было? Незваных?
— Нет, — улыбнулась и покачала головой хозяйка. — Покорнейше прошу отужинать, Яков Кириллыч.
Опять жрать, тоскливо подумал Гурьев. Без этого никак в здешнем раю, что ли?! Он лучезарно улыбнулся:
— С превеликим удовольствием, Нина Петровна. Вы меня постоянно собираетесь кормить, или как?
— Отчего же не покормить, — улыбнулась Макарова. — Я готовить люблю, а если есть для кого – так и ещё лучше.
— И я люблю, — Даша посмотрела на Нину Петровну. — А то я так не могу – просто сидеть, как засватанная.
— А рынок далеко?
— Нет. Меня не затруднит, Яков Кириллович.
— Нас, — поправила её Даша и улыбнулась, заправляя за ухо непослушную прядку.
— Я понимаю. Давайте, в самом деле, отужинаем, а потом всё и обсудим.
Покончив с трапезой и отодвинув тарелку, Гурьев просиял:
— Просто невероятно вкусно. В Сурожске все так готовят?
— В Сурожске? — выпрямилась Макарова и посмотрела на Гурьева. — Вы интересуетесь историей?
— И историей в том числе, — улыбка Гурьева оставалась по-детски безмятежной.
— У нас очень спокойный город, — негромко заговорила после недолгого молчания Макарова и с беспокойством посмотрела на притихшую Дашу. — Спокойный, тихий, курортный город. Флот ведь не так давно здесь поставили, и полусотни лет нет ещё… И готовят здесь хорошо, и живут степенно, не по- московски, мне кажется. Всё у нас тут другое… В Сурожске.
— Мне нравится, — кивнул Гурьев.
— Мне тоже.
— И мне.
— Вот только так уплетать ваши, прекрасные мои государыни, кулинарные изыски за обе щёки – этак я через месячишко ни в одни двери не войду, ни анфас, ни в профиль.
— Вы преувеличиваете, — потупилась Макарова.
— Отнюдь. Ещё раз такой пир устроите – я вот возьму да квартирную плату на сто рублёв-то в месяц и преувеличу.
Сказано это было с улыбкой и вроде как в шутку – но в серьёзности угрозы, похоже, никто не усомнился. Компаньонка и дебютантка переглянулись и дружно прыснули.
— Между прочим, я и сам неплохо готовлю, — притворно обиделся Гурьев.
— А сутки растягивать умеете? — улыбнулась Макарова. — Если уж Вы такой щепетильный, выдавайте, в самом деле, деньги на хозяйство. Чем-то же и мне нужно на старости лет заниматься. Вот съеду к внукам, тогда и будете справляться сами.
— Вы просто сокровище, Нина Петровна, — вздохнул Гурьев. — Что бы я без вас делал?
— Да уж. Давайте ваш паспорт, я вам прописку оформлю.
— Это лишнее. Быстрее, чем у меня, у вас вряд ли выйдет. Я такие, очень волшебные, слова знаю.
— Ох, Яков Кириллыч! Столичные молодые люди все теперь такие?
— К счастью, нет. Всеобщее падение нравов так далеко пока не простирается.
Он сослался на необходимость посидеть над бумагами и, оставив прекрасных дам дальше
