Сострадание самой Василисы проявилось более действенным образом. Она мягко обняла детину, нежно прошептала ему что-то на ухо, а когда он кивнул, резко, четким слаженным движением обеих рук свернула ему шею. После этого сдерживаться было уже бесполезно. Слезы сами собой текли и текли по моим щекам. «Это не я! Слышите? Это не я! Это комар!» – стыдливо попыталась отмазаться от слишком бурного проявления чувств человеческая часть моего сознания, но я почему-то был абсолютно уверен, что это неправда.
Василиса как раз хотела вставать с колен, когда рядом с телами Вазилы и Полисуна появилась еще одна плакальщица. Это был пятый Василисин боец – мелкое невзрачное существо, которое теперь по методу исключения я мог смело называть Крикса-Варакса. В отличие от меня это маленькое создание не стеснялось, а рыдало прямо-таки в голос, причем с каждой секундой все громче и громче. Я даже невольно подумал, не привлечет ли она этим ревом ненужное никому из нас внимание. Но Премудрая молчала, а раз так, то я тоже не счел нужным вмешиваться, и понял свою ошибку только тогда, когда из ушей Василисы потекла кровь.
– Йокарный бабай! – возопил я и, очертя голову, бросился на выручку Прекрасной. Поступок был, конечно, благородный, но абсолютно бессмысленный, если не сказать глупый. Какой бы маленькой не казалась подлюга Крикса, но я был намного-намного меньше. Иными словами, я в принципе ничего не мог ей сделать. Гораздо разумнее было, например, попытаться найти Велеса, или, скажем, облететь ближайший лес в надежде, что Волк все ж таки смог обнаружить Ивана, и теперь они оба ищут пути к шатру Перуна. В конце концов, Царевна по любому была практически обречена, и кто-то должен был предупредить наших, о том, что ее миссия провалилась, и камни, по-прежнему, остаются в шатре Перуна. Вот этим кем-то и мог выступить я. Но вместо этого безумная ярость заполнила все мое миниатюрное тельце. «Тварь!» – орал я, мельтеша вокруг уничтожающей Премудрую Криксы. «Мало того, что ты предала, мало того, что напала со спины… Так ты гнида еще и момент выбрала!» Под «моментом» я, естественно, понимал трогательную сцену добивания павшего товарища. Даже бесчувственный Тарантино, чьи руки по локоть залиты кровезаменителем, при виде такой картины стал бы нервно курить в сторонке, а, возможно, даже не курить, а нюхать. Но эта презренная тля – тварь с блеклой мордашкой и голосом десяти тысяч некормленых младенцев – курить не стала. Она подкралась и вонзила свои несчитанные децибелы в затылок моей соратнице. А раз так, то пусть готовится испытать гнев моего комариного жала. О том, что жала у меня нет и не было, я как-то забыл. Да и куда кусать эту гадину не представлял. Все решил случай. Как ни голосиста была Крикса, но и ей время от времени требовалось переводить дыхание, и так уж вышло, что ровно в тот миг, когда она решила вдохнуть, я нечаянно оказался в непосредственной близости от ее рта. Потащило меня, как следует. Зато теперь я точно знаю, что испытывает мусор, когда его убирают при помощи могучего промышленного пылесоса. Трепыхаясь, как плотва на крючке, я тщетно пытался не дать могучему воздушному потоку увлечь меня в глубины чужой трахеи. Но все эти потуги были бы тщетны, если бы в нужный момент на моем пути не встретился розовый надгортанный язычок – он же увула, при помощи которого затейники-французы произносят свое обворожительное грассирующее «Р». В эту-то увулу я вцепился сперва лапками, а потом и зубами. Что уж тут говорить, оказывается, не только самки комаров могут жаждать крови. Иной раз и нам – самцам – бывает не чуждо желание испить соков ненавистной вражеской плоти. Во всяком случае, мне в этот раз довелось оторваться по полной. Я впивался, кусался, грызся, делал глоток воздуха и снова впивался. Будучи погружен в это восхитительное занятие, я и думать забыл о том, где нахожусь, и что должна испытывать жертва моего справедливого гнева. А жертве, как выяснилось, пришлось не сладко. Прошло не более нескольких секунд, как все ее маленькое подлое существо зашлось в жестком, разрывающем горло и легкие кашле. Раз за разом его тяжелые удары обрушивались на облюбованную мной увулу, и, в конце концов, вместе с брызгами слюны и крови вытолкнули меня наружу, навстречу солнцу, небу и летящему в морду Криксе-Вараксе кулаку Василисы. Глотка-глоткой, а вот габаритами крикливая злодей, конечно, не вышла. Всего дного удара Прекрасной оказалось достаточно, чтобы она с хрустом опрокинулась навзничь и закатила свои гнусные глазки. Лишь об одном я мог пожалеть в это мгновение – не мой, а Василисин хук справа завалил эту гадину.
– Спасибо, Лев! – гаркнула Премудрая. – Не знаю, откуда ты тут взялся, но спасибо! Спас!
– На здоровье! – ответил я, расплываясь в улыбке. – Только не орите!
– Что? – еще громче переспросила Василиса.
– Не орите, говорю. Я вас прекрасно слышу!
– Какую еще лыжу?! – начала раздражаться Царевна, и я понял – защитницу изрядно контузило. Пришлось и к ней забраться в самое ухо. Там, правда, оказалось, поприятнее, чем у Велеса.
– Я … го-во-рю, что слы-шу! Командуйте! Что делать дальше?! Дальше мы оказались в шатре. Василиса проорала ковру, прикрывавшему тайник, подслушанное мной заклинание. Однако тот не пошевелился.
– Может, вы слишком громко его произносите?
– А?!
Я махнул рукой, вернее крылышком. Каждый раз объяснять Василисе, чего именно она не
Расслышала было слишком долго. Проще было просто повторить заклинание самому. На сей раз оно таки подействовало. Дастархан бога послушно поднялся в воздух. Вот только никаких камней внутри не было. Василиса спрыгнула в открывшийся провал, облазила его вдоль и поперек, но единственной ее добычей стали две ореховые скорлупки.
– Скотина! – подвела итог Премудрая нашей операции. – Обвел-таки вокруг пальца. Я был в отчаянии. Наверное, окажись здесь сейчас Перун, я вгрызся бы в него еще круче, чем в предательницу Криксу. Но божество находилось далеко, а, значит, и смысла сидеть в его шатре не было никакого. Царевна вернула на место дастархан и направилась к выходу. «Ну, хотя бы мое-то присутствие оказалось не лишним!» – подумал я, поняв, что Прекрасная забыла, о чем я ее просил во время военного совета.
– Василиса! – закричал я, снова пробравшись ушную раковину в Царевны. – «Посмотрите! Сзади вас на дереве висит халат. Снимите его!» Вылетев из уха, я увидел, что Премудрая искренне смутилась. Оно и понятно, как оказать последнюю помощь диверсанту, так пожалуйста, а как спасти своего сослуживца, соратника и друга, так это мы забываем. На самом деле, конечно, все эти обвинения были неуместны. Просто провальная экспроприация волшебных камней настроила меня на злобный саркастический лад. Признав это я успокоился, и на прощание еще раз посмотрел на роскошную ветвистую чинару, которую, возможно, больше никогда не увижу. В конце концов, не каждый же день узбека будут в нее превращать, а поезда в Среднюю Азию, где произрастают такие удивительные деревья, мне светит вряд ли. Тем временем Василиса аккуратно сняла с многочисленных стволов Хана карту, оружие и прочее барахло, и добралась до последнего постороннего на дереве предмета – потрепанного узбекского халата. «Ну, же! Не тяни»!» – мысленно попросил я Царевну, но в этот раз мне повторять не пришлось. Премудрая уверенным движением дернула вниз рубище, и отскочила в сторону. Что было, весьма разумно. Кто знает, как будет проходить трансформация огромной чинары в маленького узбека. Можно ведь и по голове получить. Увы, превращение не состоялось.
– Сожалею, Лев! – обратилась ко мне Василиса. – Мы сделали все, что могли! Теперь уходим!
– Нет, не все! – воспротивился я.
– Что?
– Ежки-матрешки, да когда ж ты слышать-то начнешь?! – в сердцах заорал я.
– Уже начинаю, – неожиданно отозвалась Прекрасная. – Так что следи за своей речью.
– Хорошо. Буду следить, – резко пойдя, на попятный согласился я. – Идите, сюда! Я переместился в угол, где Перун под атласным покрывалом держал свою бутыль со змеей.
– Откройте!
– Что это?! – гадливо поморщилась Василиса, когда из-под тряпки на нее взглянула полузадохшаяся в спирту Куберина кобра. Объяснять, оставаясь снаружи, было слишком долго, и я снова, проклиная все на свете, переместился в ухо Прекрасной.
– Этой змее Хан обещал защиту и переселение волшебных свидетелей.
– Ты, что издеваешься? Я эту бутылку не потащу!
– Потащите! Али дал слово защитника! Если сам он погиб, кто сдержит его обещание?! Василиса не ответила. Молчание стало затягиваться и я вылетел наружу, чтобы посмотреть, что она делает. Премудрая в свою очередь опять приблизилась к чинаре и подняла один из ранее висевших на ней боевых топоров,
