ее изнутри и, думаю, согласишься с моим выводом.
Грустное выражение лица Майкла красноречиво свидетельствовало о том, что Кен прав.
— Твой отец больше времени и сил отдавал бизнесу, чем семье. На мой взгляд, дети для него были своего рода символом семейного благополучия. Он воспринимал вас как продолжателей рода, как наследников сколоченного им состояния, но не как живых людей со своим особым внутренним миром, чувствами, мечтами, желаниями. Твоя мать всегда ненавидела Эбигейл и при малейшей возможности старалась досадить ей. Тебя же, напротив, она баловала и осыпала подарками, с готовностью выполняла любой твой каприз. Но, согласись, она из тех женщин, которые не способны дать своему ребенку человеческое тепло и материнскую ласку.
— И все же, как видишь, я выжил, — с горькой усмешкой заметил Майкл. — Я ни у кого не искал сочувствия и никогда не рассчитывал на жалость.
— Я знаю. Но точно так же вели себя все мы: Эбби, я, Линда. Мы шли по жизни, зная, что независимы, Сильны духом и ни в ком не нуждаемся. Мы привыкли надеяться лишь на себя. И вдруг наш мир как будто перевернулся.
— Да, это произошло, когда вы с Эбигейл поженились.
— Согласен. Наш брак стал поворотным пунктом не только в наших с Эбби судьбах, но и в твоей жизни. Ты пришел на церемонию бракосочетания. Это был смелый поступок, но потом ты надолго исчез, а у нас здесь происходили бурные события. Мы постепенно привыкали друг к другу, налаживали отношения, строили семью. Это было непросто. Чего только стоило обуздать характер Линды! Поначалу она ходила мрачнее тучи и все норовила улизнуть из дому. Что же касается меня… — Кен на минуту задумался, собираясь с мыслями. За несколько месяцев в его жизни и душе произошли столь кардинальные изменения к лучшему, что в это с трудом верилось. — Самое важное, наверное, заключается в том, что я наконец повзрослел, стал сдержаннее, рассудительнее. — Кен усмехнулся. — Пару месяцев назад я наверняка набросился бы с кулаками на Хендсона и нажил себе массу неприятностей. А сегодня мы разошлись с копом почти полюбовно. Теперь на мне лежит тяжелый груз ответственности за будущее семьи — моей жены и ребенка.
Они немного помолчали. Казалось, каждый думал о своем.
— А теперь давай поговорим о тебе, — предложил Кен. — Несколько месяцев, прошедших после нашей свадьбы, о тебе не было ни слуху ни духу, и вот внезапно ты появляешься у нас в доме. Я решил, что тебе наскучило жить в свое удовольствие без надзора матери, которая все это время путешествовала за границей, и ты заявился проведать сестру, оказавшуюся волей судьбы в непривычной для нее обстановке… Я прав?
Майкл неопределенно пожал плечами.
— Продолжай, — только и сказал он.
Но Кен заметил, что парень чувствует себя не в своей тарелке.
— Ну хорошо… Приехав к нам, ты увидел, что сестра жива и здорова и, к твоему полному удивлению, помогает мне в лечебнице. Через несколько минут ты неожиданно для самого себя принялся делать то же самое. Сама по себе возня с живностью не вызывала в твоей душе неприятия, потому что ты всегда стремился заботиться о ком-либо. Меня не убудет, подумал ты, если я один день поработаю в ветлечебнице. Но через некоторое время ты почувствовал, что работа доставляет тебе удовольствие. И вот после обеда, согласившись, что уже поздно ехать домой, ты остался ночевать у нас в доме, а на следующее утро снова пришел в лечебницу. Так ты прожил у нас почти неделю, и Линда со своими подружками привыкли к тебе. Для них ты больше не был Майклом Ричардсоном, богатым парнем, наследником огромного состояния; они воспринимали тебя просто как младшего брата Эбби, доброго малого, который довольствуется скромным обедом и ночует на диване в гостиной. Когда же закончились каникулы и ты уехал, ты вдруг осознал, что тебе очень не хватает общения с нами, что ты скучаешь по своему дивану и по простой, но сытной домашней пище. Поэтому ты стал приезжать на выходные в Ричвилл, и порой не один, а вместе с приятелями. Ты не развлекался здесь, а работал. Не отдыхал, а трудился. Однако этот труд прибавлял тебе сил и обеспечивал хорошее настроение на всю неделю. И знаешь почему? Потому что ты приезжал домой. Ты обрел здесь свой дом, Майкл, вот в чем дело. Впервые в жизни ты почувствовал, что у тебя есть семья, которая заботится о тебе, ждет твоего приезда, рада твоим друзьям.
— В семье, которая заботится о тебе, не говорят таких слов, какие вырвались у Эбигейл, — хмуро возразил Майкл.
— Никто не застрахован от ошибок, приятель. Эбби погорячилась, но я понимаю ее. Она испугалась за будущее своих близких: Эбби беспокоили отношения, возникшие между тобой и Линдой. В ней проснулся материнский инстинкт, и она очертя голову ринулась спасать вас от возможной опасности. Сестра очень тебя любит, Майкл, но за то время, что живет со мной, искренне полюбила и Линду. Вы оба одинаково дороги ей, и она не хочет никому из вас зла. Однако в этой конкретной ситуации Эбигейл решила, что Линда более беззащитна и ей грозит опасность. Факты, Майкл, упрямая вещь, а они говорят о том, что половина живущих в нашем районе девушек беременеют, не достигнув восемнадцати лет!
— Но я-то тут при чем?! — возмутился Майкл. — Я же не идиот, чтобы садиться за решетку за совращение несовершеннолетних!
Кен внимательно посмотрел на него. Парень, похоже, не врал. Его отношения к Линде действительно были чисто дружескими. Теперь перед Кеном стояла более сложная задача: убедить племянницу не делать опрометчивых шагов. Ведь Линда испытывала к Майклу отнюдь не платонические чувства и обладала бешеным темпераментом.
— Я все понял, — сказал Кен.
— А раз понял, то доведи это до сведения своей жены! — огрызнулся Майкл.
— Моя жена должна услышать это из уст своего брата. — Кен нахмурился. — Ей очень важно знать, что ты не бесчувственный болван, что ты хотя бы немного любишь ее…
Майкл опустил голову.
— Мне нужно время, чтобы окончательно успокоиться и прийти в себя, — наконец промолвил он.
— Нет, нельзя заставлять Эбигейл ждать, — решительно сказал Кен. — Не забывай, что она беременна. Поэтому сейчас незамедлительно вернемся домой. — Кен произнес последнюю фразу тоном, не терпящим возражений.
Майкл несколько мгновений колебался, затем глубоко вздохнул и кивнул.
— Хорошо, я поеду за тобой.
Кен хлопнул молодого человека по плечу и вышел из машины.
— Послушай, Кен, — раздался у него за спиной голос Майкла, — я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для моей сестры. Я действительно рад, что наконец-то она встретила человека, который искренне, всем сердцем полюбил ее. Поверь, она этого достойна.
Кен остановился, пораженный словами Майкла. Только теперь он осознал, что действительно любит Эбигейл. Кен считал, что испытывает к жене чувство привязанности как к матери своего ребенка, а также половое влечение как к очень сексапильной женщине. Но то, что он ее любит, никогда не приходило ему в голову. Или, может быть, в глубине души он давно знал об этом, но боялся признаться себе? Кен сел на мотоцикл, все еще размышляя над открывшейся ему истиной.
Но какие чувства испытывает ко мне Эбби? С горечью подумал он. Произнесет ли она когда-нибудь три простых слова, способных сделать меня самым счастливым человеком на свете.
19
Предприняв несколько безрезультатных попыток узнать, что произошло между Кеном и ее братом на шоссе поздним вечером, Эбигейл решила, что это для нее навсегда останется тайной. На все ее расспросы Кен только пожимал плечами и отделывался фразой, что у них состоялся «мужской разговор». Как бы то ни было, Эбигейл испытывала к мужу благодарность за то, что Майкл вернулся и она получила возможность загладить свою вину перед ним.
Линда, обдумав сложившуюся ситуацию, по совету Полли сказала Майклу, что единственной причиной,
