неприметной развалюхой с нейтральным позывным и неожиданно мощным двигателем — следили весьма пристально. И главе семейства доложили сразу же по обнаружении, но Мозес даже бровью не повел. Он вообще редко водил бровями, потому что даже на привычных домочадцев зрелище это производило неизгладимое впечатление. Когда же из машины выпрыгнул и неторопливо зашагал к дому полковник Морган, причин для беспокойства и вовсе не осталось. Моргана здесь знали в лицо, весьма уважали и всегда были рады видеть, по поводу и без. Впрочем, навряд ли у шефа планетарной полиции могло найтись сейчас время для увеселительной прогулки. Ох, и каша же заварилась на Бельтайне, всем кашам каша. Мозес качнул головой, за столом рядом с ним как по волшебству освободилось место и возник еще один прибор. Понятливый правнук кинулся к дверям и минуту спустя Морган уже раскланивался со всеми Рафферти, целуя ручки дамам, обмениваясь рукопожатиями с мужчинами и отвешивая шутливые подзатыльники мальчишкам.
— Милости просим к столу, — прогудел Мозес, вставая и указывая полковнику место справа от себя. — Рад вас видеть, Генри. Поужинаете с нами?
— Можно и поужинать. Хотя, сказать по правде, я не голоден, а времени у меня мало. И прилетел я к вам по делу, — Морган удобно устроился на массивном стуле с высокой спинкой и повертел в пальцах вилку, ловко перехватывая ее то как для удара, то как для броска.
— Ох, вечно у вас дела, полковник, — укоризненно вздохнул Мозес Рафферти. — Нет, чтобы посидеть, поговорить… ну хоть виски-то выпьете?
— Виски? — Генри усмехнулся уголком рта. — Виски выпью. Автопилот загружен, так что…
— Вот и прекрасно, — расцвел хозяин дома и потянулся за квадратной бутылью. — А что касается вашего дела — не пройти ли нам в контору?
— Нет, сэр, — твердо ответил Морган, — мое дело касается всех присутствующих здесь. Потому что если мы с вами договоримся, мне понадобится не только ваше молчание, но и их.
— Вот как? — лицо Мозеса, секунду назад вполне добродушное, разом стало жестким и как будто отяжелело. Челюсть выдвинулась вперед, глаза прищурились. Он окинул взглядом собравшихся за столом, и в комнате сразу же стало так тихо, что слышен стал ветер, обиженно посвистывающий на ранящие его кусты остролиста за окном.
— Мозес, я знаю, вы любите прикидываться эдаким деревенским увальнем, но за новостями следите весьма пристально. Я прав? — начал полковник.
— Разумеется, вы правы, Генри. Хотя, должен вам честно признаться, в последнее время в новостях доводится слышать мало хорошего. Все больше какие-то ужасы.
— Ну, тогда вы знаете, что произошло на последнем заседании Совета, — вздохнул Морган.
— Еще бы! Майора Гамильтон жалко. Как она?
— Уже потихоньку идет на поправку и… — но договорить Генри не успел. Молодой мужчина лет тридцати пяти, с ухоженной бородкой и копной светлых волос презрительно фыркнул:
— Жалко?! Жалко было бы судью Маккормика, если бы в него попали, а этой… так ей и надо! Как линейных спасать, так она первая, а остальные пусть хоть сгорят?! Стерва!
— Джереми! — рявкнул старший Рафферти, обрушивая кулак на стол, но продолжить воспитательный процесс не успел: Морган изменился в лице так, что смотреть стало страшно. Он побагровел, на скулах вспухли желваки, рот скривился в жутковатой усмешке, а вилка, которую полковник так и не выпустил из рук, нацелилась прямо в лицо вскочившему на ноги парню.
— Как вам, должно быть, известно, юноша, — сухим и царапучим, как наждак, голосом проскрипел коп, — я не первый год командую планетарной полицией. И повидал на своем веку не одного неблагодарного засранца и даже не десяток. Но такой великолепный экземпляр, как ты, Джереми Томас Рафферти, я встречаю впервые, — от ярости он путался в местоимениях, но никто не обратил на это внимания. — Кажется, когда девятнадцать лет назад Мэри Гамильтон, будучи еще совсем соплячкой, сажала работорговца, который тебя увозил, ты не слишком возражал? А теперь она, выходит, стерва?! Почему же это? Потому что постаралась вытащить всех, кого смогла — на одном-единственном транспортнике? Потому что русские пришли к нам на помощь в ответ на посланный по ее настоянию сигнал бедствия? Потому что если бы не она, никто бы и никогда не докопался до всех делишек Монро? — Морган уже орал, брызжа слюной и задыхаясь. — Да ты хоть понимаешь, щенок…
На Джереми было жалко смотреть. На остальных, растерянно переглядывающихся, тоже. Только Мозес сохранял спокойствие, хотя и ему оно давалось с большим трудом. Полковник неожиданно сник, опустился на стул и хрипло и совсем тихо закончил:
— Это я ей вдолбил, что она никогда не сможет спасти всех и должна делать то, что в ее силах. Можешь меня стервецом обозвать, если хватит храбрости. Меня — можешь, а ее не смей. Убью.
— Верно ли я вас понял, полковник, — осторожно заговорил глава семьи, — майор Гамильтон когда-то откликалась на позывной ноль двадцать два?
— Вы все правильно поняли, Мозес, — кивнул Морган, поискал глазами среди присутствующих и неожиданно улыбнулся:
— Я не назвал вам тогда имени пилота не только из соображений секретности. Вы, Джудит, ждали сына, и было бы странно, если бы мальчика назвали Мэри…
Женщина, чей живот опять оттопыривал перед просторного комбинезона, улыбнулась в ответ:
— А вот теперь у меня будет дочка. И уж ее-то я назову Мэри.
— Правильно, Джудит, — кивнул ей свекор. — Семья Рафферти кое-что задолжала майору Гамильтон. Вы представляете, Генри, она же связывалась со мной перед самым налетом. Пыталась уговорить оставить дом ради безопасности. И когда только время нашла…
— Да уж, Мэри — она такая, — на лице успокоившегося Моргана появилось было мечтательное выражение, тут же сменившееся деловитой собранностью. — Мозес, давайте уже о деле поговорим. Мэри нельзя больше оставаться в госпитале, она свихнется, если и дальше будет сидеть в палате под охраной. Но как только она оттуда выйдет, найдется кто-нибудь вроде Джереми, только еще более недовольный ее действиями. Или один из не отловленных еще пособников Монро. Или просто желающий прославиться псих. Отправить ее на орбиту тоже не лучший вариант, после такого ранения некоторое время лучше не мотаться туда-сюда. Кроме того, на русском крейсере она уж точно найдет возможность «заняться делом», как она это называет, то есть работать без передышки. Тех доказательств, которые она собрала по делу бывшего принципала, уже более чем достаточно, но…
— Я вас понял, полковник, — решительно кивнул старший Рафферти. — Вы хотите, чтобы мы спрятали мисс Гамильтон здесь, в поместье. Проследили бы за режимом, не подпускали к компьютерам и так далее. Я прав?
— Вы правы. Если я прошу слишком многого… — однако Мозес перебил его, хлопнув ладонью по столу:
— Многого? Вы не просите вообще ничего, Морган. Привозите ее. Мы все подготовим. И о том, что у нас появилась гостья, не узнает ни одна живая душа. Это понятно? — окинул он взглядом собравшихся за столом людей.
— Понятно, — ответила за всех Сара Рафферти, такая же обманчиво хрупкая, как в ту ночь, когда она, рыдая, целовала руки пилота, вернувшего ей сына. — Всем все понятно, Мозес.
Когда полковник вернулся в госпиталь, оказалось, что Мэри очень занята. В палате развернули огромный дисплей коммуникатора и теперь майор Гамильтон разговаривала с кем-то, кого Морган не видел от дверей. Поскольку говорила она на унике, Генри сделал вывод, что ее собеседник — не бельтайнец. И действительно, когда услышавшая шипение пневматической створки Мэри скосила глаза и поманила остановившегося на пороге Дядюшку, он, подойдя поближе, увидел на экране незнакомого господина в штатском. Волосы этого человека, когда-то, должно быть, черные, как смоль, изрядно побила седина. Крупный нос и пышные усы придавали ему вид этакого гедониста, но все впечатление портили темно-карие глаза, внимательные и цепкие.
— Господин полковник, — официальным тоном начала Мэри, — познакомьтесь с князем Цинца— дзе. Его светлость возглавляет службу безопасности Российской империи, так что вы в некотором роде коллеги. Это полковник Морган, сэр, командующий планетарной полицией.
— Ваша светлость! — склонил голову Морган, но мужчина неожиданно улыбнулся:
