Пристально посмотрев на мистера Бертрана, Марисса тихо сказала:
— Я не понимаю, почему вы это делаете.
— Почему я привел вас сюда? Разве вы не голодны?
— Ох, я не об этом. — Марисса досадливо поморщилась и, еще больше понизив голос, спросила: — Почему вы решили ухаживать за мной?
Они приблизились к буфету, и Джуд так же тихо ответил:
— Потому что вы мне нравитесь.
— Но вы же меня совсем не знаете…
Джуд едва заметно улыбнулся:
— Нет, мисс Йорк, это вы не знали меня. А я-то прекрасно вас знаю. И вы мне понравились с того самого момента, как я впервые увидел вас.
Невольно отпрянув, Марисса уставилась на собеседника. А он снова улыбнулся. Причем смотрел на нее так… словно знал о ней какой-то секрет. Впрочем, он действительно кое-что о ней знал. Знал, как ужасно она сглупила накануне…
— Но вы никогда не приглашали меня на танец, — заметила Марисса.
— А вы бы сказали «да»?
Марисса промолчала. Она прекрасно знала, что под каким-либо предлогом отказалась бы танцевать с ним. Марисса почувствовала себя виноватой и из-за этого рассердилась.
— А вы были столь малодушны, что побоялись услышать от меня «нет»? — спросила она, язвительно улыбнувшись.
— Напротив, я был настолько смел, что не стал вам мешать. Вам ведь очень нравятся элегантные молодые люди, не так ли?
— Очень нравятся?.. — пролепетала она в растерянности.
Неужели он каким-то образом узнал ее секрет? Нет-нет, конечно, он просто имел в виду, что ей нравится танцевать с элегантными джентльменами.
А мистер Бертран вдруг подмигнул ей и, кивнув на буфет, спросил:
— Так мы позавтракаем, мисс Йорк?
Марисса с облегчением кивнула; теперь у нее появится время для обдумывания этого странного разговора. Но почти тотчас же возникла еще одна проблема — шагнув к буфету, мистер Бертран жестом дал понять, что намерен ее обслужить. Что ж, он демонстрировал прекрасные манеры… И был за завтраком весьма любезен — как и многие другие джентльмены. Плохо было одно: все мужчины почему-то считали, что настоящая леди должна быть чрезвычайно умеренной в еде.
И конечно же, мужчины ошибались. У нее, Мариссы, был прекрасный аппетит.
Но ей приходилось лишь вздыхать и улыбаться, сидя за столом. Приходилось делать вид, что она совсем не голодна. А потом, когда все покидали столовую, она почти всегда возвращалась сюда… Особенно в тех случаях, когда ей предстояло отправиться на длительную конную прогулку.
— Прошу вас… — Мистер Бертран снова кивнул на буфет. — Подходите, пожалуйста. Пока что я не могу сказать, что знаю ваши вкусы. Так что позвольте мне сыграть роль слуги. — Взяв обеими руками блюдо, он поднес его поближе к девушке и добавил: — Пожалуйста, накладывайте себе.
Марисса в изумлении посмотрела на своего кавалера. Потом положила себе на тарелку копченого лосося, ложку тушеных яблок и два кусочка бекона. После чего украдкой взглянула на мистера Бертрана. А он одарил ее все той же загадочной улыбкой — словно знал какой-то ее секрет.
«Хотя очень может быть, что его улыбка просто кажется загадочной, — подумала Марисса. — Вероятно, это из-за того, что у него слишком уж широкое лицо».
Закусив губу, Марисса добавила себе еще три кусочка бекона; при этом она старалась смотреть только на тарелку. Когда же она снова подняла глаза на мистера Бертрана, его улыбка стала еще шире.
«Какой странный мужчина», — думала Марисса, накладывая в свою тарелку кое-что и с других блюд.
После того как Марисса наконец отошла к столу, Джуд наполнил и свою тарелку, затем тоже направился к столу.
Когда же появился слуга с чаем, мистер Бертран вместо чая попросил кофе. Повернувшись к девушке, спросил:
— Может, и вам кофе, мисс Йорк?
Она уже собиралась сказать «нет», но прикусила язык. Многие из мужчин предпочитали кофе, но все леди пили чай, так как считалось, что дамы должны пить именно чай. Марисса все же как-то раз попробовала сделать глоток кофе, но этот напиток ей ужасно не понравился — показался горьким и резким. Однако она снова его попробовала бы… если бы решилась.
Посмотрев на чашку с дымящимся «респектабельным» чаем, Марисса наконец ответила:
— Нет, спасибо. Я лучше выпью чаю.
— Как пожелаете, — с улыбкой сказал мистер Бертран.
Марисса прекрасно понимала, что ей следовало получше познакомиться с этим мужчиной, но получалось так, что едва ли не каждое его слово повергало ее в смущение. И она знала, почему так получалось. Все дело в том, что мистер Бертран… начинал ей нравиться.
А она не хотела, чтобы он ей понравился! И она не станет любить его только за то, что он предложил ей лишний кусочек бекона или глоток «запретного» напитка.
Тут бабушка Офелия поднялась со своего места и направилась к выходу.
— Желаю вам приятного утра, леди Офелия! — громко сказала Марисса.
Глуховатая женщина молча кивнула и вышла из комнаты. И теперь, когда они с мистером Бертраном остались одни, Марисса решила поговорить с ним откровенно — она не умела увиливать и кривить душой. Пристально взглянув на него, Марисса заявила:
— Видите ли, мистер Бертран, мне нелегко об этом говорить, но дело в том, что у меня, в сущности, нет выбора… из-за сложившейся ситуации.
Совершенно ровным голосом — словно речь шла о погоде — он ответил:
— Заверяю вас, вы можете говорить со мной совершенно свободно. Я полностью осведомлен об обстоятельствах дела, и они меня нисколько не смущают.
— Но я… я не понимаю вас. Как такое может быть?
— Мисс Йорк, возможно, ваш брат говорил вам, что мой отец — герцог Уинтроп. А вот моя мать не относится к числу уважаемых женщин.
— Но я полагала…
Марисса в смущении умолкла.
— Моя мать — оплачиваемая компаньонка, если можно так выразиться.
— Компаньонка? У кого?
— У любого джентльмена, которого она пожелает полюбить в тот или иной момент.
— О!.. — Марисса еще больше смутилась. — А я думала… Да, понимаю.
— Мать любила моего отца много лет, но он был не единственный ее поклонник, и она, разумеется, не была его женой. Следовательно, вы можете говорить со мной совершенно свободно. И вовсе не потому, что я просто вежлив. Я знаю, что вы были с мужчиной прошлой ночью. И еще раз повторяю: меня это совершенно не смущает.
«Вы были с мужчиной…» Сердце Мариссы гулко заколотилось, и она нисколько не сомневалась: мистер Бертран прекрасно видел, как залились румянцем ее щеки. Да, выходит, что он все-таки знал: она улеглась на кушетку, задрала юбки и позволила Питеру Уайту… сделать это. А ведь она надеялась, что он знал не все — то есть не всю правду.
— Я выпила слишком много вина, — прошептала Марисса.
Он с невозмутимым видом пожал плечами:
— Такое часто случается в подобных ситуациях.
— Мистер Бертран, но я пытаюсь разобраться, пытаюсь понять, какие у вас цели.
Марисса почувствовала, что начинает злиться.
— Я уже все вам объяснил, мисс Йорк. Вы мне нравитесь. Разве этого не достаточно?
