простые человеческие взаимоотношения.
— Ты, Оля, хороший, счастливый человек… — сказал Москалев, отворачиваясь.
— А вы разве плохой? Вы прекрасный, мужественный человек, Валерий. Я ведь помню, как вы вели себя, когда нас преследовали враги. Я помню каждое ваше слово, жест. Нет, для меня вы настоящий человек, герой.
— Спасибо, Оля. — Валерий схватил руку девушки и крепко сжал ее. Он был взволнован. — Вот ты и помогла мне. Теперь я знаю…
— Что вы знаете?
— Знаю, что мне делать. — Партизан смотрел на девушку смеющимися глазами, в которых блестели слезы.
— Вы говорите загадками. Вы любите говорить загадками, Валерий.
Неожиданно для Ольги Валерий поцеловал ее в щеку и, ничего не сказав, быстро зашагал в сторону хутора.Ольга несколько раз окликнула его, но он не остановился и даже не оглянулся.Юра Коломиец «оформлял» второго Когута.
Еще в лесу, предвидя, что у него будет много работы, капитан Серовол доверил это дело своему помощнику. Он шепнул Юре на ухо: «Когута–первого я уже перекрестил на Кузьму Горбаня, придумал ему легенду. Он в третьей роте. Оформи в том же духе второго. Скажи ? «капитан так приказал». Это был весь инструктаж ? Серовол уже убедился, что Юра с такими поручениями справляется хорошо.
Когут–второй сидел на скамье, ждал, что скажет «писарь». Хлопец поспал в клуне на сене часа три, отдохнул и уже не выглядел таким измученным и несчастным, как при первой встрече. Только глаза его по– прежнему были печальными. После сна его тянуло на зевоту, и, зевая, он каждый раз прикрывал рот ладонью левой руки.
«И у того глаза были печальными, ? вспомнил Юра. ? Печальными и злыми. Но ведь это дело характера. Андрей Когут может быть суровым человеком, может быть и мягким, душевным. Кто же из этих двух настоящий, с настоящим горем, а кто тот, для которого чужое горе только личина?»
Юра перебрал в памяти рассказы одного и другого Когута, сопоставил их и снова убедился, что рассказы эти полностью совпадают. Только в одном месте имелось нечто, похожее на расхождение. Когут– первый говорил о гибели своих родных, как об уже установленном, не подлежащем сомнению факте, а этот, второй, что сидел сейчас перед Юрой, не утверждал, а предполагал: «Я думаю, они все погибли», ? сказал он. Но, может быть, слово «думаю» возникло случайно, и Когут–первый мог выразиться точно так же?
Нужно проверить.
— Андрей, ты сказал, что все твои родные погибли.
— Погибли.
— А если не только тебе, а и кому?нибудь из них удалось спастись? Ведь бывают всякие случаи, бывают прямо?таки чудеса.
Когут вздрогнул, пристально посмотрел на «писаря» и тут же отрицательно покачал головой.
— Трудно… — сказал он с тяжелым вздохом. —Нет, нет, на это надеяться нельзя. То было бы действительно чудом. Я думаю, они погибли все…
«Все?таки он оставляет место для чуда, кажется, он хотел бы, чтобы такое чудо произошло, ? ответил про себя Юра. ? Эту тему больше не буду трогать, но можно бросить другой пробный камешек».
— Значит, так, друже, —решительно и чуточку насмешливо сказал помощник капитана Серовола, пристально глядя в глаза новенького. — Никакой ты не Андрей Когут и никто твою семью не уничтожал… Ясно?
Когут–второй сперва не понял, затем изумился и испугался. Да, страх пришел к нему после недоумения, после того, как он понял, что ему не верят. Все было естественным для настоящего Андрея Когута. Но ведь это могло быть только игрой…
— Как так? — вскрикнул новичок, широко раскрывая глаза.
— А вот так… Я доложил капитану о тебе, а капитан приказал… —Юра специально растягивал слова, наблюдая, как меняется выражение лица Когута–второго. — Капитан приказал… перекрестить тебя.
— Зачем?
— А я откуда знаю? Я — писарь. Он мне не докладывает. Может быть, он тебя на какое секретное задание послать собирается и не хочет, чтобы кто?нибудь узнал, что ты, Андрей Когут, был в партизанском отряде.
Кажется, слова о секретном задании еще больше удивили и испугали Когута–второго.
— А куда пошлют? — обеспокоенно забормотал он. — Я бы тут остался… Я к вам шел…
— Это начальство решает. Запомни: с этой минуты ты не Андрей Когут и никогда им не был. Выбирай любое имя и фамилию.
Когут–второй растерянно молчал.
— Как отца звали? Григорий, кажется?
— Так.
— Значит, отныне ты Григорий, Гриць, Грицко. Фамилия Явор подойдет?
— Может быть… — пожал плечами хлопец.
— Решено. Запомни — Григорий Явор. И чтоб никто не знал твоей настоящей истории. Ты бежал из эшелона, в котором везли людей на работу в Германию. Говори что хочешь, а о том, что случилось в Кружно, — ни слова. Ясно? Тогда все. Сейчас тебя отведут во вторую роту. Счастливо, Грицко!
Новобранца увел в свою родную вторую роту почтарь Василий Долгих, который шел туда, чтобы встретиться и поболтать с дружками.
Юра Коломиец остался наедине со своими мыслями. Ему очень хотелось бы под каким?нибудь предлогом навестить Когута–первого и еще раз побеседовать с ним, но для этого требовалось согласие Серовола, а капитан, видимо, решил оставить «близнецов» на время в покое. Возможно, он ждет дополнительных сведений о том, что произошло на улице святой Терезы в Кружно, и хочет хорошенько продумать план действий. Вторая змея заползла в отряд… Эту заметили, эта не скроется, а вот первая спряталась, замаскировалась так, что пройдешь рядом и не заметишь…
Кажется, он начал дремать. Пришла мать, протянула обожженные руки: «Сынок, я жива». Юра бросился к ней, ее лицо обуглилось, она упала, и Юра, чуть было не задохнувшийся от горя, понял, что это не его мать, а мать настоящего Андрея Когута. «Нельзя этого делать, ? произнес чей?то голос умоляюще, ?нужно придумать что?то другое». Тут вспорхнула «птица системы «голубь», ударила его тугим крылом по лицу, и кто?то сказал голосом Валерки Москалева: «Глупыш, что ломаешь голову, отправь письмо голубиной почтой».
— Где Третий?
Юра открыл глаза. Перед ним стоял, видимо, только что зашедший в хату Москалев, какой?то странный, возбужденный, с блуждающим взглядом.
— Художник, где Третий?
— Жду. — Юра растер руками лицо.
— Позови его… — Валерий сел на скамью и охватил руками колени. — Скажи — Москалев пришел, требует.
Юра с удивлением посмотрел на бойца, сказал недовольно:
— Как тебе сильно некогда. Подождешь. У него важное дело.
— Художник! — возвысил голос Москалев. —Сейчас самое важное дело для Третьего — выслушать то, что я собираюсь ему сказать. Понял? Давай сюда капитана. Бегом!
— Ты что, Валерка? — возмутился Юра. — Ты дурака тут не валяй. Дружба — дружбой, а…
Валерий, вытаскивая из?за пояса пистолет, вскочил на ноги и впился яростными глазами в Юру.
— Слышал, что я сказал? Бегом! Скажи: Москалев явился, желает немедленно признаться, что он окончил немецкую шпионскую школу и был послан в наш… в ваш отряд.
— Ты… ты… — судорожно дыша, Юра попятился от своего приятеля. — Ты с ума сошел, Валерка. Разве можно такими вещами шутить?
— Я тебе серьезно говорю! Чего испугался? Живого шпиона не видел? Смотри… Что? Ага, сразу челюсть отвалилась…
