Дневник одного гения

представляет себе ангела (в существование которого он действительно верит по указанным выше причинам), и тем Чудом, явившимся плодом его безудержной фантазии, которое Парацельс назвал «краеугольным камнем безумцев».

В этом самом Ангеле Сальвадор Дали не только находит себя, но и полностью владеет собой; не обретает ли он в нем самую прекрасную часть самого себя, того самого Незнакомца, который известен Богу и реализовать которого в себя есть наш святой долг?

До каких же пределов способен Сальвадор Дали проникнуть

в пределы Ангельского Рая, описанного Данте Алигьери? Это нам предстоит оценить.

'Как рой пчелиный,
То к цветам кидаясь, то вновь спеша
К себе вернуться в улей свой аромат добыче передать,
Он на цветок огромный, пестрый опустился,
Чтоб с лепестков его без теней вновь подняться
Туда, где навсегда царит его Любовь.
Живое пламя лик их озаряет,
Лишь крылья в золоте, все остальное
Сияет белизной белее снега'.

Песнь XXXI Бруно Фруассар

Мы обязаны г-ну Жозефу Форэ, издателю Дон Кихота и Апокалипсиса, за разрешение воспроизвести это исследование оплакиваемого нами Отца Бруно, взятое из каталога, который был выпущен по случаю выставки в Музее Галейра в 1960 году.