Когда он видел ее в последний раз? В дирижабле… Она только что убила принца и Лидию… глаза у нее горели безумием, как у опившейся кровью жрицы Вакха, как у чувственной минойской жрицы с топором, — стоило ей взять голыми руками две стеклянные книги, как она уже не могла удержаться от насилия. Потом она вылезла на крышу кабины, черные волосы развевались на ветру…
Чань осторожно отошел от лестницы.
За спиной у графини сидел на стуле бесчувственный Кристиан. У ее ног лежало что-то странное, похожее на обтянутую кожей шестиугольную шляпную коробку.
— Графиня…
— Кардинал Чань.
Вид у нее был изможденный, голова во время разговора чуть наклонялась, словно в подтверждение того, что она только женщина и, несмотря на всю ее находчивость, сейчас ее силы почти на исходе. Чань никогда еще не видел графиню такой… полной человеческих слабостей, покорной судьбе. Волосы ее были кое-как подколоты сзади, а на лице — необычное дело — лежала тень усталости. Платье выглядело слишком уж простым для нее: дешевый шелк, выкрашенный в сиреневый цвет, — чей-то свадебный наряд, приспособленный для других нужд. Интересно, из чьего дома она украла это одеяние? Чань не заметил никакого оружия в ее руках, но какая разница — эта женщина сама была оружием.
Он повернулся, услышав, как Уиллем выходит из стойла — лошадь у него за спиной выглядела усталой, но здоровой. Парнишка держал в руках что-то, завернутое в холстину.
— Я вытащил, что вы просили, из седельного мешка… — начал он, но замолчал, встретившись взглядом с Чанем.
— Все в порядке, Уиллем, — совершенно спокойным голосом сказала графиня. — Мы с Кардиналом старые друзья.
Чань фыркнул.
— А я думала, что ваши раны смертельны, — сказала она.
— А я думал, что вы утонули.
— Да, наша жизнь — не что иное, как череда разочарований.
Она вытянула пальцы рук, словно проснувшаяся кошка — свои когти. Чань, не отрывая от нее взгляда, обратился к Уиллему:
— Уиллем, ты должен уйти. Положи сверток и иди домой.
Парнишка метнул взгляд на графиню, потом — на Чаня, но не шелохнулся.
— Он не причинит мне вреда, дорогой, — тихо сказала графиня. — Ты можешь делать, что хочешь. Спасибо тебе за доброту.
— Я вас не оставлю, — прошептал мальчик.
— Она тебе не мать! — прокричал Чань, а потом пробормотал: — Ведь у тебя не восемь ног…
Графиня рассмеялась булькающим смехом: казалось, бутылку с темным вином опрокинули горлышком вниз.
— Кардиналу Чаню и мне нужно многое… обсудить. Мне ничего не грозит, дорогой Уиллем. Честное слово.
Парнишка недоверчиво посмотрел на Чаня и медленно положил холстяной сверток. Чань отошел, освобождая ему проход, и дождался, пока мальчик не снимет с дверей засов и не выскользнет на улицу. Чань снова фыркнул и сплюнул на солому.
— Значит, все же не все вокруг вас погибают? Даже если не знать путей к спасению.
— Хотите сказать, что ваше общество менее опасно, Кардинал? Что-то я не вижу мисс Темпл и доктора Свенсона.
Чань показал ножом на второго конюха, все еще неподвижно сидевшего на стуле.
— А что вы сделали с ним?
Графиня с полным безразличием пожала плечами.
— Ничего. Я только что пришла.
— От него несет стеклом, синей глиной. Он околдован осколком синего стекла, чуть не умер от этого.
Брови графини взметнулись.
— Бог ты мой! Синее стекло? Да нет, оно все погибло вместе с дирижаблем.
— Стекло было покрыто трещинами. Конюх заглянул в него. Воспоминания, что были внутри, видоизменились…
— Что ж, такое могло случиться. — Графиня вздохнула, как обиженная школьница. — Я так мало понимаю в этих практических вопросах. Будь здесь граф, он бы объяснил…
— Мозг мальчика поврежден, и, видимо, необратимо.
— Просто ужасно. Он так юн…
— Графиня!
Голос Чаня был резок, нетерпелив. Графиня пренебрежительно махнула изящной рукой в сторону бесчувственного конюха и улыбнулась Чаню — почти сердечно.
— Бедняжка Кардинал… похоже, вы никого не в силах защитить. Конечно, ведь почти все вас боятся или ненавидят… например, эта азиатская шлюха…
Он сделал шаг вперед и тыльной стороной ладони сильно ударил графиню в челюсть. Та подалась назад, но не упала и подняла руку к щеке; в ее глазах горело что-то похожее на удовольствие. Слизнув языком капельку крови с нижней губы, графиня встретила взгляд Чаня.
— Мы должны понимать друг друга, — прошептал он.
— А разве мы не понимаем?
— Нет, — прошипел Чань. — Вы не добьетесь своего.
— Из-за вас?
— Да.
— Вы меня убьете?
— А почему нет — вы ведь убили двух конюхов на севере.
Графиня закатила глаза.
— Двух конюхов?
— Не прикидывайтесь…
— Да когда же я прикидывалась?
— Вы перерезали им горло. Украли лошадь…
— Я нашла лошадь.
— Вы не…
— Хотите ударить меня еще раз? — Графиня неприятно рассмеялась. — А знаете, что стало с последним мужчиной, который в гневе осмелился меня коснуться?
— Могу представить.
— Не думаю…
Чань показал на шкатулку.
— Что это такое? Взято явно не с дирижабля. Вы ведь спрыгнули с крыши кабины.
— Вы уверены?
— Откуда это?
— Ах, сколько эмоций. Я нашла эту коробку, понятное дело, вместе с лошадью.
— Что внутри?
— Понятия не имею. — Она улыбнулась. — Посмотрим вместе?
— Не советую вам доставать оружие, — прошипел Чань. — Советую думать об одном: о том, как легко мне вас убить.
— Теперь-то я точно не стану его доставать.
Она присела и принялась вертеть шкатулку в поисках защелки.
— Не вижу никаких петель, — заметил Чань.
— Да, — согласилась графиня, осторожно нажимая на все уголки подряд. — Хотя я знаю, что она должна открываться…
— Откуда вы знаете?
