где оказался, особенно если он еще и нашел принесенные волнами обломки с дирижабля. Он понятия не имел, поверил ли ему Сордж (Элоиза точно не поверила), но надеялся, что этого хватит, пока Чань не появится собственной персоной. Как только позволили приличия, он вышел «покурить» на веранду, прихватив лампу, и направился в лес, к тому месту, где они поспорили с Чанем, а потом и еще дальше, к морю, зная, что ищет наудачу и без всякого толку. Два часа спустя он с онемевшим от холода лицом очищал свои сапоги на ступеньках веранды, дыхание его клубилось на воздухе. Поиски ничего не дали. Окна были темны. Доктор тихонько вошел внутрь, держа сапоги в руке.
— Где вы были? — тихо спросила Элоиза, сидевшая в тени около плиты.
— Гулял, — прошептал он в ответ и неловко сел за стол.
— Нашли его?
— Нет.
— Куда он ушел? Если вам что-нибудь известно, пожалуйста…
— Элоиза, я понятия не имею. Мы поспорили. Он в бешенстве ушел и не вернулся.
— Поспорили? О чем?
— О местных жителях — вы, наверное, сами видели, слышали их разговоры… я просто предложил ему меньше показываться на глаза…
Элоиза промолчала. Надо было сказать о конюхах. Почему он медлил?
— Сордж говорил что-нибудь, пока меня не было? Или Лина?
— Они мне не очень-то доверяют и ни о чем не говорят. Но вот Бетт, когда ее родители вышли, разговорилась.
— И что она сказала?
— После бури пропала одна лодка. Они боятся, что хозяин мертв.
— Они это теперь говорят? У него есть семья?
— Нет. И он явно вышел в море один.
Свенсон ничего не сказал, по-прежнему понимая, что должен рассказать о конюхе, о синей слизи. Но в сгущающейся тишине (глаза его теперь привыкли к темноте) он вдруг понял, что Элоиза погружена в свои мысли.
— Я в ужасе от себя самого, — сказал он. — Я у вас так и не спросил… я, конечно, знаю, что вы были замужем. У вас есть дети, Элоиза?
Она покачала головой, отметая улыбкой и вопрос доктора, и его озабоченность.
— Нет. Мой муж умер вскоре после свадьбы.
— А кем он был по профессии?
— Военным. Я думала, вы знаете.
Свенсон отрицательно качнул головой.
— Это было очень давно, — сказала Элоиза. — Я едва помню себя, какой была тогда… а его, по правде говоря, еще меньше. Дорогой мой мальчик. Тогда он не казался мальчиком. Мы так мало понимали в жизни. — Элоиза помолчала, потом продолжила, осторожно подбирая слова: — Эта женщина, о которой вы говорили… Ваша кузина…
— Коринна, — подсказал Свенсон.
— Ваш серебряный портсигар. На нем гравировка «vom К.С.» — от Коринны Свенсон?
— Вы это запомнили?
— Конечно. Мисс Темпл пыталась понять, кто вам его подарил.
— Это подарок в связи с моим последним повышением.
Она улыбнулась. Доктор вздохнул, а потом, зная, что не следует это делать, заговорил.
— Я хотел сказать… может, я могу вам помочь… узнать, что вы помните, что — нет…
Элоиза тут же тряхнула головой.
— Это невозможно.
— Но… этот другой мужчина…
— Я не могу об этом говорить.
— Но Элоиза… вы — взрослая женщина… респектабельная вдова…
Она отвернулась. Свенсон запнулся.
— Но мы с вами… там, в Тарр-Маноре… разве мы не…
Он внезапно замолк.
— Я просто дура. — Лицо ее было суровым, но в глазах бушевало смятение. — Вы меня спасли. Но иногда… очень часто… я думаю, лучше бы я умерла.
Элоиза встала и, не сказав больше ни слова, ушла в комнату, которую делила с Бетт.
На следующее утро рыбацкую лодку нашли. Она лежала на боку, выкинутая на скалистый черный берег, словно ею поиграли и бросили. Мачта была сломана, изорванные паруса наполовину зарылись в песок. У лодки стояли трое — те, кто был в конюшне, но смотрели они теперь куда угрюмее и холоднее. Свенсон приветственно кивнул — никто не протянул ему руку — и нахмурился, заметив на одном из рыбаков чистые кожаные сапоги для езды верхом.
Рыбак перехватил его взгляд и, мотнув небритым подбородком, показал, куда нужно смотреть. Мертвец сидел прямо на одной из скамей, изогнутых под прямым углом и шедших от одного борта до другого.
— Минуту, — сказал Свенсон, шагая мимо тела, через скошенный планшир, и заглянул в крохотную тусклую каюту.
Все вещи лежали на полу, сгрудившись в одном месте из-за крена суденышка. Настил был все еще влажен, но до верхних стенок вода не дошла. На единственном маленьком окошке виднелась неровная красновато-коричневая линия, а присмотревшись, доктор обнаружил еще с десяток пятен и капель. Он перебрал без особой надежды кучу вещей и ничего не нашел.
Наконец он вернулся на накренившуюся палубу. Местные — и Сордж с ними — стояли в нескольких ярдах от лодки, словно решили обсудить происшествие втайне от Свенсона. Он наклонился над телом, ощущая их взгляды спиной и затылком.
Горло рыбака было разодрано от уха до уха в нескольких местах, и, видимо, укусов было несколько. Но при этом не образовалось единой полости вроде той, что они видели у трупов в конюшне.
— Это что — когти? — спросил Сордж, наклонившись над телом и показывая пальцем.
— Или зубы? — прикинул другой.
— Или нож? — предположил человек в сапогах.
Свенсон со спокойным видом указал на пустые ножны на поясе мертвого рыбака.
— Кто-нибудь нашел его нож?
Оказалось, нет. Свенсон снова повернулся к телу, осторожно взял пальцами голову и повернул ее туда-сюда, чтобы лучше рассмотреть пересекающиеся раны. Наконец он встал, повернулся к рыбакам и заговорил, тщательно подбирая слова:
— Вы сами видите, что здесь произошло. Наверное, его убили коротким, широким клинком.
— И как давно это случилось? — спросил Сордж.
— Думаю, дня два назад. Во время бури. Странно, что нашли его только теперь.
— Тут была вода, — сказал человек в сапогах, показывая в сторону деревни. На расстояние полумили от берега все было покрыто примерно четырехфутовым слоем воды.
Рыбаки уставились на Свенсона, словно это замечание требовало ответа.
— Конюшни, — неуверенно сказал Свенсон. — Конюшни по другую сторону деревни. На юге. Вода здесь сошла только что…
— Тут никак не пройти, — сказал человек в сапогах. — После бури.
Сердце у Свенсона упало. Тот, кто зарезал этого человека, не мог убить двух конюхов и выпустить лошадей.
— Так что… тут, значит, не один волк? — пробормотал Сордж.
Элоиза сидела в одиночестве рядом с мисс Темпл. Говорил Свенсон быстро — конюхи, рыбаки, наводнение, беспокойство в деревне.
— И что мы можем сделать? — спросила она.
Он еще не сказал ей ни о голубых пятнах, ни о новых сапогах одного из деревенских.
