платок, отжал его и повесил себе на плечи — сушиться. Он поморщился, глядя на свой когда-то великолепный кожаный плащ — тот пострадал сначала во время спуска по харшмортским трубам, а потом — при погружении в море. Однако денег на новый плащ не было. Но дыр в подкладке не виднелось, а сам плащ все еще согревал, и Чань решил, что в своих очках вполне может сойти за слепого нищего.
Закончив обычное утреннее омовение, Чань поднялся на девятый уровень стеллажей, а оттуда — на третий этаж читального зала с высокими сводчатыми потолками. Из зала он перешел в Архивный отдел, где хранились правительственные документы. Как и во всех других помещениях, пол был устлан мраморными плитками с розоватыми прожилками, а над дверью висел большой картуш с гербом знатного рода, выделившего деньги на строительство зала (в данном случае вымершего и никем не оплакиваемого семейства Гримпов). Из-за постоянного пополнения фондов Архивный отдел был заставлен стеллажами высотой в пятнадцать футов, которые резко контрастировали с роскошными интерьерами. Стеллажи располагались вдоль стен и стояли рядами по всему помещению. Чтобы найти какой-нибудь документ, требовалась лестница и помощь библиотекаря.
Для Чаня это собрание было готовым источником информации о земельных владениях, изменениях законодательства, браках, поместьях, наследствах, переписях — чего угодно (то есть всего), что безостановочно выходило из-под мельничных жерновов правительства и подлежало сохранению для потомства. Чань начал с самого начала. Герцог жив — значит, жива его марионетка и любовница миссис Марчмур. Шарлотта Траппинг пропала из дома, и чиновники дворца разыскивали ее. Судя по всему, она была далеко не глупа (если не считать того, что вышла замуж) — всего лишь женщина, которую небрежно отстранили от обретенного семьей могущества…
Чань подкатил к нужному месту деревянную лестницу и добрался до самой высокой полки. Там в деревянном лотке лежали последние документы, которых еще было мало, чтобы переплетать. Чань взял их, легко, по-кошачьи, спустился по лестнице с полными руками и бесцеремонно свалил всю эту кипу на широкий стол.
Занимаясь в свое время обстоятельствами перевода Четвертого драгунского полка во дворец, Чань выяснил из министерских документов, откуда поступил приказ. Так он обнаружил сделку, заключенную между Генри Ксонком и заместителем министра Граббе. Чань не склонен был верить в чистоту людских намерений, но даже его удивила откровенность, с какой деляги вроде Ксонка навязывали свои интересы правительству. Поместив своего зятя, полковника Траппинга, во дворец, Ксонк мог первым получать известия обо всех военных действиях, дипломатических договорах, изменениях таможенных тарифов — словом, о бесчисленных и разнообразных событиях — и использовать эти известия к своей выгоде. Граббе же за это получал в свое распоряжение (без всяких законных прецедентов) нечто вроде частной армии, а это придавало видимость законности всем решениям заговорщиков, ведь их теперь исполняли солдаты королевы. Поступок этот был дерзким и самонадеянным. Но сегодня Чаня интересовали подробности, которые из-за бюрократических процедур могли не получить отражения в документах. Что Генри Ксонк пообещал за эту сделку? И соответственно, что могла обнаружить Шарлотта Траппинг в тот последний харшмортский вечер?
Сообщения оказались не систематизированы, но Чань быстро сортировал документы, откладывая ненужное — данные по сельскому хозяйству, реформе законодательства, медицинским патентам, сыру, скоту и маркам. Он помедлил над сообщением о королевских охотничьих заповедниках, в котором мелькнуло название «Парчфелдт-парк». Чань поднес бумагу поближе к лицу и прочел внимательнее: часть земли в южной части парка отводилась под общественные нужды, что позволяло протянуть ответвление Орандж-канала через весь заповедник. Чань нахмурился. Что именно в дальней части Парчфелдт-парка требовало подвода канала, а следовательно — сообщения с морем? Он отложил документ в сторону и продолжил просмотр непереплетенных бумаг, но ничего интересного не попадалось. Чань пожал плечами. Имел ли канал отношение к Ксонку? Доказательств не было. Вдруг ему пришло в голову посмотреть документы Министерства внутренних дел. Не найдется ли там следов предыдущих попыток предоставить эту часть Парчфелдта в частное пользование? Чань с удовлетворением обнаружил целую кипу прошений, представленных неким мистером Де Грутом — судя по всему, довольно неудачливым владельцем заводика в тех краях. На все прошения последовал отказ. Прошения подавались десять лет подряд, а потом резко прекратились, и в последующие три года никаких просьб не поступало. Но вот прошлой зимой некто мистер Альфред Леврет подал еще одно прошение.
Оно было удовлетворено.
Чань вышел из Архивного отдела, пересек мраморную площадку и не моргнув глазом направился в справочный зал, свод которого виднелся за стойкой библиотекаря. Двигаясь, как неторопливая полуслепая пчела среди пыльных цветов, Чань погружался в тяжелые расслаивающиеся тома, а потом выныривал из них — реестры предпринимателей и смертей, данные о сделках с землей. Через тридцать минут он стащил с носа очки и, сплюнув в носовой платок, протер влажной материей свои чувствительные глаза. Он узнал то, что хотел: Август Де Грут умер банкротом в долговой яме. По прошествии трех лет его завод (все это время стоявший заброшенным) был приобретен — совсем недавно, в прошлом октябре — Альфредом Левретом, одним из управляющих «Оружейных заводов Ксонка». И вот теперь, после недавних соглашений между Генри Ксонком и Тайным советом, этот драгоценный доступ к каналу был предоставлен.
Он усмехнулся при мысли о том, как легко добиться всего за деньги. Несчастья Де Грута напомнили ему историю Маргарет Хук, дочери обанкротившегося заводчика с севера, которого, без всяких сомнений, довели до разорения точно так же, как и Де Грута, ожидая, когда можно будет задешево ухватить остатки промышленной империи. А что случилось с детьми Де Грута и с уволенными рабочими — не пришлось ли им испытать нищету и страдания? Учитывались ли такие мелочи, когда речь шла о крупных сделках? Все это лежало за пределами официальных расчетов, а потому для государства как бы не существовало. Чань стряхнул с ладоней пыль фолианта.
Было около восьми — скоро библиотека наполнится работниками. Завод Де Грута и его близость к Парчфелдту казались Чаню ответом на его вопрос. Правда, логичнее предположить, что овдовевшая Шарлотта Траппинг переехала на приморскую виллу каких-нибудь родственников или даже в гостеприимную иностранную столицу. Но разве дело в Шарлотте Траппинг? Он пробрался в ее дом, но тут узнал про тайны Элоизы… не стоит ли повыяснять про нее? Чань бесшумно перешел в картографический зал, надеясь узнать сразу обо всех интересующих его персонах.
Может быть, из-за природной недоверчивости он переоценил своих врагов? Что, если руки их были коротковаты, а возможности не так велики? Или же их замыслы по части богатства и могущества выходят за все мыслимые пределы? Чань открыл справочник и нашел номер карты Парчфелдт-парка, потом в одном из больших шкафов обнаружил нужный ему ящик и наконец расстелил карту на столе.
Парчфелдт был громаден, как и многие королевские заповедники. Парк имел форму высокого нормандского щита, и Чань, помня о министерском сообщении, обратил внимание на его южный выступ, теперь пересеченный лентой свеже-прорытого канала. Парк находился ближе к морю, чем он предполагал, и неподалеку от северного ответвления Орандж-канала. На самом краю карты Чань увидел уже заброшенный (или еще не заброшенный — смотря когда составлялась карта) завод покойного мистера Де Грута. Он покачал головой. К ближайшему каналу от завода вела неудобная петляющая дорога, увеличивавшая сроки поставок на целые дни, к тому же по пути груз облагался сборами и пошлинами. Для предпринимателя вроде Генри Ксонка это вряд ли имело значение, но Де Грут при таком раскладе оказался банкротом. С удлиненным каналом путь от завода до моря сокращался до одного дня — преимущество колоссальное. К тому же почти никаких сборов по дороге. Идеальное место для производства товаров на экспорт… скажем, в Макленбург.
Чань извлек из кармана письмо Каролины Стерн. Две вещи поразили его. Первая — то, что с Элоизой вообще зачем-то связались. Ксонк убедил ее посетить Тарр-Манор, чтобы найти полковника Траппинга, однако лишь после того, как тот был убит. Но это письмо означало, что кто-то из заговорщиков еще раньше заинтересовался Элоизой и миссис Траппинг… получается, они намеревались обойти Ксонка и завладеть состоянием его семьи. Дерзкая стратегия! Чань усмехнулся. К тому же в письме упоминался отель «Сент- Ройял», а значит, за всем этим стояла графиня.
Теперь Чань занялся вторым пунктом — «действиями» Шарлотты Траппинг. С женщиной его обычная тактика (просмотр кучи бумаг, которые оставлял после себя едва ли не каждый мужчина из общества)
