– Курьер!
Меня заставили ждать около часа, а потом сказали, что мне надо переговорить с комендантом. Ругаясь, словно бы возмущенное важное лицо, я последовал за постовым. Меня привели в спальню человека, лежавшего в постели в элегантной ночной шапочке.
– Так чей вы курьер?
– Да ничей, но я очень спешу…
– Тогда поговорм об этом утром, а пока побудьте в караульном помещении. И не мешайте мне спать!
– Но, господин комендант…
– Никаких «но», идите.
Меня отвели в караульное помещение, где мне пришлось коротать ночь, сидя на полу. Я поднял шум, крича и ругаясь, но мне никто не ответил…
Казанова продолжает путешествие
В пять часов утра мы подъехали к воротам Амьена. Я спал в карете, когда меня вдруг разбудили. У дверки кареты стоял таможенник. К людям этой породы большинство путешественников испытывают неприязнь, вполне обоснованную, так как они не только грубы и каверзны, но и считают себя хозяевами положения, суя свои носы в багаж и проверяя карманы. Чиновник спросил меня, не везу ли я что-нибудь запрещенное. Будучи вырван из сладкого сна, я ругнулся и зло ответил:
– У меня ничего нет. Могли бы, между прочим, дать человеку и поспать.
– Поскольку вы еще и грубите, – ответил таможенник, – придется присмотреться к вам повнимательнее.
Он приказал заезжать во двор таможни и заставил достать мои чемоданы. Помешать я ему не мог и только молча сжал кулаки в карманах.
Я понял, что допустил ошибку, но изменить ничего было уже нельзя. Впрочем, у меня не было ничего, подлежавшего налогообложению, и мне нечего было бояться, однако моя несдержанность обошлась мне в два часа бесполезного ожидания. На лицах чиновников читалась жажда мести. Если к ним обращались вежливо и предупредительно, то и они старались ответить тем же. Я же этого не учел. Сунутая чиновнику в руку монета достоинством в двадцать четыре су делала его буквально ручным, и он, кланяясь, желал путешественнику хорошего пути. Об этом я, конечно, знал, но бывают моменты, когда поступаешь не раздумывая. Отсюда и последствия.
Таможенники раскрыли мои чемоданы и разложили их содержимое вплоть до рубашек, обосновывая это тем, что между ними, мол, можно спрятать английские кружева.
Осмотрев все досконально, они возвратили мне ключи, но на этом дело еще не закончилось: они принялись досматривать карету. И вот один из них испустил торжествующий крик, обнаружив остатки табака, который я купил еще по дороге в Дюнкерк.
Карету мою задержали, и мне пришлось заплатить тысячу двести франков штрафа.
Казанова возвращается в Париж
Свое донесение я представил аббату де Берни в гостинице «Бурбон». Мне было уделено целых два часа времени. В заключение беседы его превосходительство попросил меня вычеркнуть из него ненужные подробности. Всю ночь я переписывал донесение начисто, а утром доставил его в Версаль аббату де Виллю. Прочитав его, он сказал, что оценку сообщит мне позже. Через месяц я получил пятьсот луидоров и с удовлетворением узнал, что морской министр де Кремиль расценил мое донесение как весьма поучительное.
Когда я рассказал де Берни о своих дорожных приключениях, он посмеялся, а затем сказал: человек, выполняющий секретное задание, не должен попадать в неприятные дела, даже зная, что сможет легко из них выпутаться. Ведь об этом все равно пойдут разговоры, которых он должен всячески избегать.
Мое задание обошлось французскому флоту в тысячу двести франков, хотя министр мог бы получить сведения, которые я представил, не заплатив ни копейки. Любой морской офицер справился бы с подобным заданием лучше меня, к тому же соблюдал бы необходимые меры предосторожности.
Глава 2
Агентурная сеть
«Они появляются не поодиночке, а целыми батальонами», – писал Шекспир. Агенты, сведенные в единую сеть и работающие на ту же секретную службу, как правило, мало или совсем ничего не знают друг о друге. В ряде случаев они работают под руководством направленца-резидента, который распределяет задачи и получает собранную информацию. Эта информация затем направляется в разведывательный центр в большинстве случаев по радио, для чего задействованы радисты, поддерживающие тесную связь с руководителем группы.
Нередко между агентами и резидентом имеются связники, поэтому члены группы подчас не знают в лицо своего руководителя. Будучи арестованными, они могут вследствие этого выдать только тех лиц, с которыми общались.
Так должно быть в идеале, но на практике, особенно во время войны, члены агентурной сети хорошо знают друг друга, вынужденные действовать совместно в силу обстоятельств. Мы покажем это на примере двух крупнейших советских агентурных сетей, действовавших на территории противника во время Второй мировой войны, – группы Рихарда Зорге[36] и «Красной капеллы»[37]. Арест даже второстепенных членов приводил к провалу всей группы, в том числе и руководителей.
Передача информации по радио – самое уязвимое место в деятельности агентурной сети. Работающий радиопередатчик может быть запеленгован во время радиосвязи (что и явилось причиной гибели «Красной капеллы»), да и сам радист оказывается в опасности, в особенности при наличии у него разведывательной информации. Ее содержание (захваченное в оригинале или расшифрованное) служит для контрразведки четким указанием, где следует искать ее источник.
Кори Форд
Ценнейший шпион Джорджа Вашингтона
Внешность Абрахама Вудхала служила ему лучшей защитой от всевозможных подозрений. Он никак не походил на шпиона – эдакого бодрячка и шустрого малого, как его себе представляли многие. Лицо у него было серым, руки дрожали, голос звучал боязливо, и он никогда его не повышал. Он всегда опасался, что его заговорщическая деятельность может быть раскрыта, и, если какой-нибудь незнакомец удостаивал его повторного взгляда, сердце его, как говорится, уходило в пятки. Только собрав в кулак всю свою волю, он осмеливался навещать вражеские опорные пункты, чтобы оценить их расположение и
