трудных дипломатических переговоров. В конце концов все, что правительство или средства массовой информации сообщают народу, незамедлительно становится известно и противнику. Общеизвестно, что человек по злому умыслу или небрежности разглашает тайну, тем самым он выдает ее Советам, а это равносильно тому, что он передал им важные секретные сведения. Стоит ли тратить миллионы долларов на организацию борьбы со шпионажем, если секреты подобным образом разглашаются? Я считаю, что правительство зачастую является одним из самых злостных нарушителей секретности.
Наши «отцы-основатели» включили положения, гарантирующие свободу печати, в Билль о правах. Так, первая поправка к конституции гласит: «Конгресс не будет принимать законов… ограничивающих свободу слова или печати». С установлением этой и других конституционных гарантий распространилось мнение, что, хотя у нас и есть ряд законов, карающих за шпионаж, мы не можем принять федеральный закон, аналогичный тому, который действует в другом великом демократическом государстве – Великобритании. Английский Закон об охране государственной тайны[80] предусматривает наказание за несанкционированное раскрытие не подлежащей оглашению и секретной информации, и существующая в Англии система судопроизводства позволяет вести процессы, не разглашая публично секретную информацию.
Наш метод разбора дел о нарушениях секретности, по-моему, может быть улучшен, и далее я выскажу некоторые предложения на этот счет. Сотрудники наших разведывательных органов отлично знают, что сохранить свои действия в тайне возможно лишь в том случае, если заранее все тщательно продумать. При существующих законах работник разведки не может рассчитывать на значительную помощь со стороны судебных инстанций в сдерживании тех лиц, которые стремятся раскрыть его деятельность. По собственному опыту могу сказать, что, планируя разведывательные операции, я обдумывал прежде всего, каким образом данную операцию можно скрыть от противника и как сохранить ее в тайне от прессы. Зачастую противник и пресса менялись местами. Для работника разведки в свободном обществе такое положение является одной из жизненных реальностей.
Вопрос заключается в том, в состоянии ли мы улучшить нашу систему обеспечения безопасности и в то же время сохранить наш свободный образ жизни и свободу печати и стоит ли в конечном счете пытаться хотя бы устранить имеющиеся слабости в наших мерах безопасности и выбалтывание секретов. Я убежден, что стоит.
Какими путями происходит утечка секретной информации? Первое – публикация материалов с официального разрешения. Второе – тайная передача секретных сведений в открытую печать недовольными чиновниками, которым не нравится проводимая политика и которые считают, что они должны защищать позиции своего подразделения от посягательства соперничающей группировки или от поборников неугодного им политического курса. Третье – неосторожность. Американцы слишком много говорят и любят похвастать своей осведомленностью. И наконец, существует крайне острая проблема благонадежности лиц, допущенных к секретным материалам, и обеспечения безопасности секретных объектов.
Слабости, присущие нашей нации, отчетливо проявляются в свете тех разоблачений, которые недавно сделал Павел Монат, работник польской разведки, подготовленный для ведения шпионажа в Соединенных Штатах. Полковник Монат занимал высокий пост в польской разведке, до того как был назначен военным атташе в Вашингтоне в 1955 году. Весной 1958 года Монат вернулся в Польшу и, проработав еще год в разведке и проанализировав то, что он увидел во время пребывания в США, решил оставить службу и порвать с коммунизмом. В 1959 году он обратился в наше посольство в Вене с просьбой о предоставлении ему убежища в Соединенных Штатах. В своей книге «Шпион в США» он пишет: «Америка – чудесная страна для ведения шпионажа. В вопросах сохранения секретов – страна довольно бесхитростная… Одним из самых слабых звеньев национальной безопасности… является большое дружелюбие ее народа… Люди жаждут хоть как-нибудь проявить себя…
Я часто встречал американцев, которые, выпив пару рюмок, казалось, не могли ни разоткровенничаться со мной и ни рассказать мне о таких вещах, о которых они никогда бы не рассказали и собственной жене».[81]
Однако наиболее ценные сведения Монат черпал из открытых источников информации. «Американцы, – пишет он, – не только беззаботны и чрезмерно разговорчивы; они и в открытой печати сообщают гораздо больше того, что необходимо для подрыва их безопасности».
Монат описывает, какие сведения ему удалось добыть из «24-го ежегодного отчета о состоянии военно-воздушных сил» объемом в 372 страницы, опубликованного в журнале «Авиэйшн уикли». «Нам потребовались бы месяцы работы и не одна тысяча долларов для оплаты агентов, чтобы один за другим собрать эти факты… Журнал преподнес их нам на серебряной тарелочке».
Он отмечает также такое издание, как «Мисайлз энД рокетс», и особенно печатные органы армии, флота, военно-воздушных сил и морской пехоты, которые ведут «межведомственную борьбу» на страницах печати, а также множество различных руководств и отчетов, публикуемых каждым военным ведомством. Наконец, Монат подчеркивает ту ценность, которую представляли для коммунистической разведки «Протоколы дебатов в конгрессе по военному бюджету». Эти материалы он оценивает как один из лучших источников получения нужной ему информации. «Вооруженным силам США, – добавляет Монат, – должно быть, крайне трудно защищать страну и ее независимость, когда секреты обороны изо дня в день раскрываются перед любым читателем».
Дуглас Кейтер, сотрудник журнала «Рипортер», занимающийся этой проблемой, подвергал ее всестороннему и тщательному анализу. В своей книге «Четвертая власть в государстве» он описал трудности, с которыми сталкивались администрации Трумэна и Эйзенхауэра. «Президент Трумэн как-то заявил, – пишет Кейтер, – что „95 процентов нашей секретной информации публикуется в газетах или журналах“, и высказался за то, чтобы журналисты воздерживались от публикации некоторой информации, даже если они получили ее от уполномоченных на это правительственных источников».[82] На мой взгляд, это слишком жесткое требование, предъявляемое журналистам, хотя мне известны случаи, когда корреспонденты и редакторы по собственной инициативе отказывались публиковать сообщения, которые, по их мнению, могли нанести ущерб национальной безопасности, или консультировались относительно секретности тех или иных сведений.
Кейтер приводит слова, сказанные президентом Эйзенхауэром на пресс-конференции в 1955 году: «В течение более двух лет меня беспокоит неизвестно как происходящая утечка секретной информации». Он также ссылается на министра обороны Чарльза Вильсона, заявившего, что США даже не пытаются скрывать от Советов военные секреты, за обладание которыми мы заплатили бы сотни миллионов долларов, если бы смогли получить нечто похожее о военном потенциале СССР.
Разведывательное сообщество хорошо знало об этой проблеме, и Бедел Смит, будучи директором ЦРУ, был так обеспокоен создавшимся положением, что решил произвести эксперимент. В 1951 году он пригласил на время каникул группу ученых из одного крупного университета страны. Чтобы сберечь их время, Смит снабдил их всеми необходимыми материалами, доступными каждому американцу, газетными статьями, протоколами заседаний конгресса, правительственными сообщениями монографиями, текстами речей. Затем он предложил им определить, какую оценку военных возможностей США составили бы Советы на основе этих открытых источников. Ученые сделали вывод, что группа специалистов, поработав несколько недель с этой литературой, сможет извлечь существенные данные о многих областях нашей национальной обороны. Заключение было направлено президенту Трумэну и другим лицам, разрабатывающим политику на высшем уровне, и признано настолько точным, что лишние экземпляры документа были уничтожены, а оставшиеся засекречены.
Можно ли пресечь подобное разглашение важной информации? В значительной степени это зависит от правительства и конгресса – органов исполнительной власти, которые публикуют или разрешают публиковать различные материалы, в частности протоколы заседаний конгресса и отчеты о результатах тех или иных расследований.
Имеются свидетельства серьезных намерений конгресса ограничить неразборчивую публикацию информации.[83] Член палаты представителей Джордж Магон, весьма уважаемый член конгресса, председатель подкомиссии палаты по ассигнованиям на оборону, в речи, произнесенной в конгрессе 7 марта 1963 г. и получившей широкое освещение в печати, потребовал положить конец «безобразному и нетерпимому» положению.
