председателем Объединенного комитета начальников штабов. Макс Вайбель тем временем добрался до одного из высших постов в швейцарской армии и в послевоенные годы полностью посвятил себя ее модернизации. Он был назначен на пост начальника пехоты со званием Oberstdivisionar, что соответствует генерал-майору в нашей армии.
Из гражданских, участвовавших в «Восходе», двое умерли: барон Парильи в 1954 г. и профессор Гусман вскоре после нашей встречи в 1965 г.
Я расстался с юридической практикой. Отозван от нее я был президентом Трумэном, в 1947 г., когда наше правительство начало серьезное планирование своих послевоенных разведывательных операций. Я согласился стать консультантом на недолгое время, но скоро втянулся в это дело, в 1953 г. стал директором Центральной разведки и служил там до 1961 г., пока не вернулся к частной жизни.
После войны Гаверниц работал вместе со мной в Берлине во время первых месяцев оккупации города союзниками. Со своим глубоким знанием ситуации в Германии и благодаря личным связям с ведущими членами германского антинацистского Сопротивления он оказал неоценимые услуги оккупационным властям США в трудный послевоенный период, когда они старались выискивать немцев, с которыми союзники могли сотрудничать в построении нового режима для Германии. В 1946 г. Гаверниц вернулся к частной жизни и вскоре, в сотрудничестве со своим другом Фабианом фон Шлабрендорфом – тем самым, который в 1943 г. подложил бомбу с часовым механизмом в самолет фюрера на Восточном фронте (к несчастью, она не взорвалась), – он опубликовал один из первых рассказов о немецком антинацистском Сопротивлении и об этом инциденте с бомбой, «Они почти убили Гитлера». В последующие годы он занимался собственным бизнесом в Европе и Южной Америке.
Я очень хотел бы, чтобы у меня была возможность рассказать, что судьба была благосклонна к нашему бесстрашному радисту, Маленькому Уолли, ключевой фигуре нашей операции. После прекращения военных действий генерал Лемницер предложил организовать для Уолли, в признание его заслуг перед нашей страной, вступление в армию США. Это упростило бы ему процедуру получения американского гражданства. Уолли, однако, стремился вернуться в Чехословакию, повидаться с семьей. Он не принял предложение генерала Лемницера и поехал домой. С тех пор у меня нет никаких сведений о нем. Это неудивительно, так как коммунисты давно взяли власть в стране. Где бы он ни был, я желаю, чтобы у него все было хорошо.
Парри, храбрый итальянский патриот, освобожденный и привезенный ко мне как свидетельство серьезности намерений немцев участвовать в операции «Восход», стал первым послевоенным премьер- министром Италии. Это удивительное освобождение, послужившее прелюдией к «Восходу», было злобно оклеветано в одном из тех споров, которые часто возникают среди итальянских политиков. Перестав быть премьер-министром, он затем, в 1953 г., выставил свою кандидатуру на сенатских выборах. Одна группа его оппонентов, что довольно удивительно, неофашистская группировка, попыталась лишить его шансов на избрание, распространяя в газетных статьях в Риме и на плакатах в Милане лживые слухи о том, что Парри, находясь в заключении у немцев, якобы передал им информацию об итальянском Сопротивлении и таким способом заполучил себе свободу.
Парри немедленно предъявил в Милане иск за клевету, и последовавший судебный процесс был во многом обзором операции «Восход». Некоторые из участников операции, как от союзников, так и с немецкой стороны, были вызваны для дачи показаний. Мы искренне свидетельствовали о высоких мотивах поступков Парри и его верности и мужестве.
Из немцев, принимавших участие в «Восходе», те, кто не служил в СС, включая Рана, Рёттигера и Швайница, начали новую, успешную карьеру.
Ран стал ведущей фигурой в немецкой компании «Кока-Кола» и в период нашей встречи в Асконе баллотировался в германский парламент.
Генерал Рёттигер во время оккупации Германии был нанят американской армией для работы в проекте, посвященном написанию военной истории Второй мировой войны. Когда после 1951 г. была сформирована новая немецкая армия, он был выбран, ввиду его блестящих характеристик военного времени и как генерала, и как антинациста, на должность первого генерал-инспектора. Он оставался на этом посту до самой смерти в середине 50-х. Виктор фон Швайниц стал ведущим сотрудником германской компании, занимающейся торговлей сталью. Генерал Витингоф умер всего через несколько лет после окончания войны.
У служивших в СС задачи были потруднее. Перед войной между союзниками было решено, что эсэсовцы, сотрудники нацистской секретной полиции, военизированных и разведывательных организаций подпадают под категорию «автоматического ареста». Это означало задержание на срок больший, чем для других военнопленных.
Адъютант Вольфа, Веннер, бежал из заключения и отправился в Южную Америку. С Гвидо Циммера, капитана-эстета, довольно быстро были сняты все обвинения, и ему позволили вернуться в Германию. В конце концов он эмигрировал в Аргентину, где Парильи, его давний хороший друг, помог ему организовать собственное дело.
Дольман бежал из американского лагеря для интернированных в Римини в Италии, но, в отличие от Веннера, не попытался перебраться в Южную Америку. Он направился в Милан. Здесь, как сообщают, он наладил некоторые старые церковные контакты с теми, с кем сотрудничал во время войны. В итоге он вернулся в Мюнхен, свой родной город, где, как я понимаю, занимается литературными делами.
Генерал Вольф осенью 1945 г. был переправлен из лагеря для интернированных в Италии в Нюрнберг, где выступал в качестве свидетеля на нескольких важнейших процессах над военными преступниками. Его удерживали в течение четырех лет, пока длились эти процессы, но в статусе свидетеля. Рассматривался вопрос о его собственной причастности к преступлениям СС, однако свидетельства оказались недостаточными для привлечения его к суду союзниками. В 1964 г. Вольфа судил германский суд, который дал ему 15 лет за «длительное участие и глубокую вовлеченность в преступления». Очевидно, его близость к Гиммлеру означала, что он был посвящен в действия СС и что, несмотря на помощь, которую он неоднократно оказывал преследуемым лицам в частном порядке, оставление его в занимаемой должности могло бы быть истолковано только как попытка смотреть сквозь пальцы на происходящее.
Имелось и одно документальное свидетельство. В 1942 г. Вольф поставил свою подпись на бумаге с запросом дополнительных грузовых автомобилей у министерства транспорта для использования в Польше. Похоже, имелись основания считать, что автомобили предполагалось использовать для перевозки евреев в лагеря уничтожения. На суде Вольф заявил, что не знал о таких целях использования машин.
Здесь не место и не время для попыток выяснить степень виновности Вольфа или анализировать его побуждения и мотивы во время участия в операции «Восход». Германский суд воздал за содеянное, и бесполезно пытаться здесь примирить его поведение как близкого сподвижника Гиммлера на протяжении многих лет с поведением человека, внесшего самый большой вклад в окончательную капитуляцию немцев в Северной Италии.
В этой повести я представил факты, касающиеся Вольфа, такими, как я их видел. Все выводы оставим истории. Одно мне ясно: однажды поняв, что он и германский народ были обмануты и введены в заблуждение Гитлером и что продолжением войны Гитлер просто обрекает германский народ на бессмысленное истребление, Вольф решил, что, какими бы ни были его прежние цели и мотивы, впредь его долг сделать все возможное для окончания войны. На протяжении долгих недель наших переговоров он никогда не отступал от этого решения и не менял курс. Он никогда, сколько я мог видеть, не давал нам обещаний, которые не мог выполнить в пределах своих полномочий и возможностей. Тем самым он и внес огромный вклад в успех операции «Восход».
Гаверниц, который внимательно следил за процессом Вольфа и представил германскому суду полную историю участия Вольфа в «Восходе», пришел к выводу, который разделяю и я: «Просветление для Вольфа наступило в 1943 году, и он попытался не решать проблему для себя одного, а вывести нацию из этой трагической ситуации».
Когда после капитуляции Гаверниц и я посетили Ставку союзных войск в Казерте и генерала Эйзенхауэра в Реймсе, мы получили большее, чем заслужили, количество поздравлений в связи с успешным исходом этого уникального миротворческого предприятия. Две полученные тогда телеграммы мы не забудем никогда. Одна была от генерала Лемницера и в ней содержалось следующее:
«Сердечные поздравления по поводу итогов «Кроссворда». Достигнут полный и
