Он вышел из машины и начал быстро подниматься вверх по лестнице к гольф-клубу. В конторе его встретила молодая девушка.
— Добрый день, — поздоровалась она.
— Добрый день, — ответил Йельм и показал свое удостоверение. — Криминальная полиция. Я расследую дело, касающееся двух ваших бывших членов.
— Думаю, что понимаю, о ком вы, — сказала девушка, слегка кивнув в сторону утренних выпусков «Свенска Дагбладет». Йельм кивнул ей в ответ.
— Они состояли в вашем клубе, не так ли?
— Да. И оба очень хорошо играли. Они здоровались друг с другом, останавливались, перебрасывались парой слов.
— А они играли друг с другом? Вы их когда-нибудь видели на поле вместе?
— Постоянными партнерами они не были. Я даже не помню, чтобы видела их вдвоем на поле. Хотя иногда я видела их в большой компании других игроков. Они были из тех людей, кто собирается после игры, чтобы обсудить темы, не имеющие отношения к игре.
— Кого вы имеете в виду, говоря «из тех людей»?
— Из не-гольфистов.
Йельм сделал небольшую паузу.
— У вас проходят соревнования? — спросил он.
— Угу.
— И вам не очень нравятся те люди, которые приходят сюда только затем, чтобы провести свободное время, пообщаться с коллегами и завести новые связи? И хотя вы настоящая светская львица, вам не очень по душе «не-гольфисты», потому что именно они создают этому виду спорта устойчивую репутацию легкомысленной забавы богачей.
— Вы хороший психоаналитик, — заметила настоящая светская львица.
— А как у вас все происходит? Можно просто выйти на поле и начать играть сразу, как пришел сюда, или требуется какая-то регистрация?
— У нас есть гостевая книга, в которой записываются все, кто играет на поле.
— Могу я на нее взглянуть?
— Вы как раз положили на нее локти. Извините, сюда идут гости.
— Нет, подождите, — остановил девушку Йельм. — Пока я буду листать записи последних недель, посмотрите-ка мне быстренько на вашем прекрасном компьютере, когда Даггфельдт и Странд-Юлен стали членами вашего клуба.
— Простите, я займусь вами буквально через минуту, — сказала девушка через плечо Йельма двум седоволосым господам в классических клетчатых шерстяных поло для игры в гольф. Проглядывая так называемую гостевую книгу, он одним ухом прислушивался к их разговору.
— Боже мой, — говорил старший из них. — Каких только ужасов не прочтешь в газетах! Ты читал «Свенска Дагбладет»?
— Да уж! Неужели каждому солидному человеку теперь нужно нанимать взвод охранников? Прекрасные были люди, говорю тебе, брат, прекрасные люди. И Даггфельдт, и Странд-Юлен. Я знал их лично. Как думаешь, может, это коммунисты?
— Ох, не знаю. Хотя от этих озорников можно ждать чего хочешь. Один вон даже в «Новости культуры» проник.
— Неужели? Внедрился? И заложил мину замедленного действия? Да, пропала наша Швеция!
— Давно ничего подобного не было. С тех пор, как этот… Как его — коммунист, который писал о культуре?
— Лундстедт?
— Да-да, Арвид Лундстедт. Ну и еще и этот «красный» главный редактор, который только благодаря кое-чьей не в меру проявленной толерантности стал известным журналистом.
— Ты имеешь в виду Икскюлля? Красного Икскюлля?
— Его самого.
Йельм предоставил господ их не совсем предсказуемой судьбе и взял записку из рук девушки, которая уже с улыбкой оборачивалась к гостям. Йельм прервал не успевшую пока начаться беседу.
— Я еще не совсем закончил. Господин Д вступил в клуб в 82 году, а господин С-Ю в 85, — сказал он, зашифровывая фамилии, чтобы не привлекать внимания седовласых господ. — Сохранились ли у вас гостевые книги этих лет?
Девушка снова извинилась перед гостями, несомненно, покоренными ее белоснежной улыбкой.
— Какая красивая девочка, — услышал Йельм за спиной. — Тия из «Похищения Европы», честное слово!
— Можем ли мы пройти в офис? — спросил Йельм. Они вошли в кабинет. — Тия из «Похищения Европы»?
Девушка улыбнулась.
— Эти милые старички спутали меня с Лоттой Нойман. В их возрасте десять лет туда, десять лет сюда не имеют большой разницы.
— Сохранились ли у вас старые гостевые книги?
— Да, у нас есть архив. Я могу принести.
— Отлично. Начиная с 1982 года и далее. Я должен забрать книги с собой. Вы получите их назад. Я должен также забрать текущую гостевую книгу. Вам придется начать новую. Как только мы с ними закончим, мы сразу же вернем их вам. Все это займет самое большее несколько дней.
— Нет, ту, которую мы ведем сейчас, я дать не могу. Мы ею пользуемся.
Йельм вздохнул. Он надеялся, что ему не придется переходить на позицию силы.
— Послушайте меня. Речь идет о двойном убийстве, возможно, не последнем. Так могут убрать всех ваших клиентов. У меня есть полномочия, которые сумеют заставить даже этих милых старичков, ожидающих вас, заговорить о полицейском государстве. Столкуемся по-хорошему?
Девушка мгновенно исчезла.
Он никогда не переставал удивляться, насколько язык силы близок к обычному. Совсем маленькие оттенки, и дело в шляпе! Такой приятный язык в устах того, кто прав. И такой отвратительный в устах лицемера.
Он вышел наружу, под внезапно вынырнувшее весеннее солнце, с трудом волоча большую коробку со старыми гостевыми книгами. Ветер совсем угомонился. Отличная погода для гольфа. Так ему показалось.
Единственным знаком того, что он пришел куда надо, была старая, наполовину стершаяся, позолоченная табличка с надписью от руки «Мимир» возле кнопки звонка. Кнопка находилась в ряду десятка других в углублении, к которому нужно было спускаться полпролета вниз по лестнице в переулке Сталльгрэнд в Старом городе. Йельм нажал на звонок, и через маленькую ржавую решетку домофона послышался громовой голос:
— Да?
— Я не знаю, пришел ли я по адресу. Я разыскиваю орденское сообщество Мимира.
— Да, это орден Мимира. Что вы хотите?
— Я из криминальной полиции. Дело касается двух ваших членов.
— Входите.
В замке щелкнуло, и Йельм толкнул маленькую обшарпанную дверь. Чтобы войти, ему пришлось наклонить голову. Зал оказался маленьким и темным, воздух пыльным и влажным. Это было средневековое здание, которое, по-видимому, никогда не ремонтировалось. Йельм остановился, чтобы глаза привыкли к темноте. Из двери к нему вышел высокий жилистый пожилой мужчина, облаченный в странную светло- лиловую мантию. Он протянул руку… хорошо, что Йельм успел разузнать о сути орденских обществ, иначе он, вероятно, поостерегся бы отвечать на рукопожатие.
— Добрый день, — произнес мужчина голосом, сверхъестественная сила которого явно была не от мира сего, хотя обладатель голоса вроде бы к этому миру принадлежал. — Я Давид Клёфвенхьельм,
