Не от мира сего

и даже не осознающего этого; мир полон «благожелательных» людей, они несчастны, но даже не подозревают об этом, а если и осознают, то не понимают, почему, и тщетно ищут причину вне себя. И беспомощность — из?за того, что, как бы ни старался, всё равно не могу общаться почти ни с кем. Хорошо, если удастся передать то немногое, что знаю, или кажется, что знаю, наиболее вдумчивым, особенно молодым, еще не совсем погрязшим в этом лживом мире, они просто потерялись, где искать Истину? У остальных же мой бескомпромиссный тон вызывает враждебность или даже насмешку. А я считаю, что уже слишком поздно говорить об этих вещах «мягко», т. к. существует опасность заблудиться в тумане «новой духовности» Бердяева и ему подобных «благонамеренных» людей, чьи мнения преобладают сегодня. Так что я не уверен, найду ли издателя. Впрочем, и враждебность людей, по–моему, можно обратить им же в пользу: пусть видят, что не все, называющие себя «христианами», удовлетворены расплывчатой псевдорелигиозной «духовностью», о коей кричат сейчас на каждом углу. Я считаю, что необходимо с полной ясностью отразить обманчивость религии «компромиссов», ибо она неверна, и по сути есть только два непримиримых пути: вера в мир сей и в религию собственного «я», что является путем, ведущим к смерти, и вера во Христа, Сына Божия, Кто Один несет в Себе вечную жизнь.

Я бы очень хотел услышать твое мнение и замечания по поводу всего этого.

К счастью, от Кармела всего в 5 миль до побережья. Там есть замечательная маленькая церквушка преп. Серафима, о которой я тебе рассказывал. Я и раньше бывал там на литургии, но на этот раз первым делом направился к священнику — о. Григорию Кравчине (совсем неожиданно это получилось в день св. Евгения). Он нравился мне и своей внешностью, и внимательным совершением литургии. Личная встреча подтвердила мои впечатления. Это чрезвычайно чуткий и интеллигентный человек и, мне кажется, очень смиренный и простой. Будь моя воля, я выбрал бы его духовным отцом. Я рассказал ему о тебе, он о тебе слышал и инетересуется, почему ты не заехал и не показал свои слайды его пастве. Надеюсь, вы еще встретитесь. Я же удивляюсь тому, как мало он известен в церковных кругах, похоже, он держится особняком.

Твой приезд был большой отрадой для меня. Я уже отвык от общения с православными, и поистине тебя привел Промысел Божий. Ты значительно укрепил мою веру и открыл ту духовность, коей живет Джорданвилль. Надеюсь на скорый ответ, молюсь за тебя и прошу твоих молитв.

Твой брат во Христе, Евгений.

В объятиях Отчих

Все современные духовные «отклонения» нельзя рассматривать иначе, как последнюю ступень грехопадения человека. Весь мир словно уподобился Адаму, возжелавшему быть всеведущим, как Бог.

И кто ответит, почему Господь попускает такое? Не потому ли, что в конце времен, как и в начале, мы вновь идем наперекор Его воле?

Без всякой видимой причины покинул блудный сын отчий дом. Но вернулся — и сколько было радости! Может, Господь попустил теперешние смутные времена, чтобы потом возрадоваться, приняв раскаявшихся грешников?

Евгений Роуз. 18–го янв. 1961 г.

Сын же сказал ему: «отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим». А отец сказал рабам своим: «принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги… Ибо этот сын мой был мертв, и ожил, пропадал, и нашелся».

Лк. 15:21–22,24.

Вкусите, и увидите, как благ Господь!

Пс. 33:9.

ДИМИТРИЙ СДЕРЖАЛ обещание часто навещать Евгения. Среди предков Димитрия были французы и русские. Первые принадлежали к одной из аристократических фамилий. Сам Димитрий вырос в Лиме (Перу), знал множество языков и по–английски говорил с французским акцентом. Редко отпрыски дворянских семей получают хорошее религиозное образование, однако его благочестивая родительница, Светлана Романовна, преуспела в этом.

Искренняя вера Димитрия служила Евгению примером. Он увидел естественность православной жизни, коей оказался лишенным в детстве и которую не восполнишь разумом. До конца своих дней Евгений поддерживал переписку с этой семьей: Димитрием и особенно со Светланой Романовной. Последняя окончила свои годы в Ново–Дивеевском монастыре у отца Адриана.

Глеб, Димитрий и близкие им по духу друзья помогли Евгению сделать решающий шаг и «войти» в Церковь. Он уже не боялся погрязнуть в провинциальной «приходской обмирщенности», его окружали молодые русские, мечтавшие служить Православию как непреложной Истине, а не потому, что так заведено в их семьях.

В воскресенье 12/25 февраля 1962 года, в день памяти его небесного покровителя св. Евгения Александрийского, по благословению архиеп. Тихона, Евгения воцерковили через таинство миропомазания. Обряд совершил сан–францисский священник о. Николай Домбровский. Димитрий и Светлана Романовна стали его восприемниками.

Началась литургия. Это была неделя о Блудном сыне, и, слушая евангельскую притчу, Евгений понял: его приход в Церковь именно в этот день — не совпадение. Вспомнились мучительные годы тщетных попыток убежать от Бога: он сам — блудный сын, он согрешил пред Небом и Творцом и недостоин даже называться сыном. Но Отец открыл ему свои объятия, одарил его в полноте незаслуженным сыновством, принял в Отчий Дом — Церковь. На этом «спасительном островке», по словам Евгения, прошлые грехи смывались, он становился свободным, взамен же, как заметила Алисон, «Евгений отринул не только свое прошлое, но всё остальное, в том числе и самость. Он предал себя Богу».

Когда в конце литургии его причастили, благодать настолько чудесно вошла в него, что он погрузился в состояние полнейшего покоя и счастья, почувствовал неизъяснимую «небесную» сладость во рту. Это держалось более недели, не хотелось даже есть. Несколько лет назад он вкусил ада, теперь же ему было дано (причем, в прямом смысле) вкусить Неба. И по прошествии времени, уже став священником и крестя людей, он осторожно интересовался, не испытывают ли и другие чего?либо похожего? Ответ обычно был — «нет», и он заключил — к нему Господь явил особое милосердие.

В СВОЕЙ ПЕРВОЙ работе поры студенчества в Академии востоковедения он утверждал: «Глубокое знание. тесно соприкасается с личностью познающего, а совершенное сливается с личностью воедино, и мерилом знания является сама жизнь». Теперь Евгений увидел христианство в истинном свете, он не только знал, что Христос существует, он начал жить во Христе. Ограниченное понятие о христианстве Ф. Ницше, бывшее так по душе раньше, сейчас выглядело пустым и расплывчатым, вроде самого поверхностного «либерального протестантизма». Померкли даже Генон и Шуон — мыслители, чтимые им в Академии. Тогда он принимал их более положительные взгляды на христианство. Но оказалось, и они не проникли в самую суть, ибо нужно жить во Христе, познавая Его сердцем.

В январе 1961–го, за год до своего воцерковления, Евгений записал в дневнике: ««И познаете Истину, и Истина сделает вас свободными». Без Истины нет христианства, и без познания христианской Истины нельзя стать христианином. Венец этого познания — не власть, которой желает наука, не утешение, не жизненные удобства, не безопасность или самовозвышение, что суть объективные желания, возведенные в культ. Пик его — свобода, христианская, богочеловеческая, свобода людей — сынов Божьих.

Знание, несущее свободу, находится за пределами субьективно–объективных категорий, это знание, которого человек приобщается всем существом, знание, которое обогащает не только ум, но и сердце и душу. Причем, не исследованиями и специальной тренировкой, но путем предания себя христианской жизни, подкрепленной таинствами, молитвой, постом и общением с другими людьми. Это не то знание, о коем говорят: «Я знаю (или испытал) это или то». Истинное знание проступает во всех действиях познающего, независимо, один ли он или с кем?то, оно присутствует во всех его мыслях. Христианин желает слиться с Истиной — Иисусом