эту сцену: «Виссарион паде Паисию на нозе со слезами, и моляше отца, да примет его в послушание: Старец же ниже слышате хотяше, да будет кому начальник, сам бо под началом быти хотяше. Той же прилежнее припадая со многими слезами, три дни неотходне моляше приятии его. Отец же, видя таковое брата смирение и слезы, умилися и приклонися прияти его, не во ученика, но в друга, еже житии средним путем в двоих, и ему же Бог дарует более разумети во Святом Писании, друг другу открывати волю Божию, и подвизати на делание заповедей Божиих, и на всякое благое: отсецати же друг пред другом волю свою и разсуждение, и послушати друг друга во благое, душу едину и предложение едино имети, и вся к состоянию живота своего имети обща».
Сам же Паисий так рассказывает о том, как выбрал «царский» путь и в чём его суть: «Не обретши же, за многия благословные вины, где бы повинутися, умыслих царским путем житие свое проходите, со единым единомысленным и единодушным братом: вместо же отца, Бога имети себе наставника, и учение святых Отец, и повинутися друг другу, и послужити: душу едину и сердце едино имети, и всё к состоянию своего живота имети обща, ведяща сей путь монашества свидетельствуем святыми Отцами от Священного Писания.
Таковому же моему брату предложение Богу поспешившу, прииде на Святую гору, мне во всем единомыслен брат. и начат житии со мною единодушно. И тако, благодатию Христовою, отчасти душа моя обреете некую отраду и многожеланный покой, сподобльшуся и мне окаянному, поне след некий видети пользы святаго послушания, еже друг ко другом имехом чрез отсечение наших волей, вместо отца и наставника имущее святых Отец наших и повинующееся друг другу в любви Божией».
В этом коренилось правило, введенное Евгением и Глебом с первых лет в скиту, — «взаимное послушание». Вместо послушания богоносному старцу, они подчинялись друг другу, внимая учению святых Отцов, отсекая свою волю и мнение перед лицом брата. В скиту, в отличие от жизни мирской, они испрашивали благословения друг у друга на любое дело. Это помогало не только отсекать своеволие, но сохранять главное условие монастырской жизни — единение душ.
До переезда в Платину братия приобщились еще одного древнего монашеского принципа — откровения помыслов. Как некогда Паисий с Виссарионом, так и Евгений с Глебом в отсутствии духовного отца поверяли друг другу смущающие их помыслы. Их объединяло одно дело, единодушие. Для иных людей, не достигших духовного родства, такое правило лишь во вред: могут родиться греховные, осудительные помыслы. Посему рекомендовать его всем не стоит.
В 1970–м ИЛИ 1971–м ГОДУ Евгений написал Устав Братства, из коего видно, что в основу положены заветы преп. Паисия:
«Цели Братства преп. Германа Аляскинского, основанного по благословению блаженной памяти архиеп. Иоанна (Максимовича):
1. В монашеской жизни как можно более соответствовать традициям и духу православных пустынножителей всех времен, в особенности недавних: пустынников Северной Фиваиды, оптинских и валаамских старцев, обитателей скитов и пустыней Сарова, Санаксара и Брянска, равно и прочих родственных им по духу. Подобно им бежать мира и всего мирского; жить во взаимном послушании, в лишениях, отрекаясь от своей воли, поддерживая друг друга на узком пути ко спасению; изначально не ставить жизнь Братства в зависимость от какой?либо организации или лица извне (согласно завету преп. Паисия Величковского), но общим советом находиться в послушании старшего из братии; следовать лучшим традициям Русской Православной Церкви, особенно тем, которые передал архиеп. Иоанн (Максимович).
2. Постоянно напитываться духовно житиями святых Отцов Православной Церкви, донесенных преп. Паисием и оптинскими старцами; переводить их на английский, вразумляться ими и применять их мудрость в своей жизни.
3. Распространять святоотеческое православное учение среди всех жаждущих, главным образом с помощью печатного слова; подвигать людей на то, чтобы строили на этом учении свою христианскую жизнь.
Каждый пункт Устава отражал житие преп. Паисия: старец не только учил взаимному послушанию и изучению святоотеческих книг, но и сам позже распространял учение святых Отцов, печатая книги у себя в монастыре.
ПРИМЕР МОНАСТЫРСКОЙ духовной жизни преп. Паисия нашел много последователей за два века: не счесть святых во всяком православном краю. И на американской земле возрос преп. Герман Аляскинский, так почему же, задавались вопросом братия, не расцвести святости в Америке? Конечно, имя преп. Паисия неизвестно подавляющему большинству американцев (в том числе и православных), и братии выпало «пахать новину» дикого Запада в Платинской пустыни, дабы заронить семена мудрости преп. Паисия для грядущих поколений.
Природа
Архим. Герасим (Шмальц).
«МОЖНО ЛИ ПЕРЕДАТЬ чувства человека, внезапно осознавшего, что владеет миром, что вся великолепная и многоликая природа — его вотчина, его наследство, его достояние, и он поставлен над нею царем, властелином? Кто в наше лукавое время так глубоко постигает, что не только живет за счет земли, но и сам — часть ее, связующее звено меж созданием и Создателем?» — вопрошал Глеб.
Евгений вкусил этой тайны, и природа открылась пред ним книгой Божией премудрости, заветом Его любви к грешному человеку. В одном из писем он замечал:
«Мир погружается в анархию, человек опускается ниже скота, а мы здесь живем в истинном раю, где твари бессловесные — наши ближайшие соседи — постоянно прославляют Творца самим своим существованием. Недели три тому назад мы нашли при дороге полуживого олененка, принесли домой, напоили молоком. А поутру отнесли на холм, откуда он, видимо, и упал. (Мы бы оставили его погостить подольше, но суровый здешний закон этого не позволяет.) Два дня спустя навестила нас мать–олениха (она каждый день приходила подкормиться) и привела показать нам своего детеныша, несомненно того самого. Трогательная картина, словами не описать. Олениха нас совсем не боялась, даже кормила малыша шагах в десяти, и до нас доносился их «разговор» — нечто вроде тонкого блеяния. А недавно впервые на нашей горе мы увидели медведя, он торопливо взбирался по склону. Куда уж такому «деловому» топтыгину совать сахар, как советовал Владыка Нектарий! Прославляет Господа даже наша заклятая врагиня — гремучая змея, красивейшее создание с золотистой в ромб кожей, по–царски величавое, хотя и зловещее. На прошлой неделе пришлось четверть часа сражаться с одной из них, наконец выманили из беличьего дупла и обезглавили. Тем самым спасли беличью семью. Они как раз меняли «жилье», и самец помогал самке перетаскивать детенышей. Разумеется, у нас заботы и поважнее, чем праздно созерцать всю эту красоту, но как мы благодарны, что в нашем укромном уголке воочию можно наблюдать Божие устроение природы».
Вскоре после переезда Евгений занялся огородом — хотелось хотя бы отчасти обеспечить себя пищей. Он писал: «Конечно, перво–наперво огород пострадает от нехватки воды. Попробуем мульчировать почву, чтобы уменьшить испарение влаги. Хоть немного, но всё?таки она накапливается за зиму (снега и дождя достает), и что?нибудь да уродится». Огородничал Евгений до самой смерти. Он с удовольствием возделывал землю, дивясь чуду Божьего творения в нежных побегах. Однажды в урожай братия собрали 360 помидоров. Хуже было с фруктовыми деревьями
- каменистое взгорье им не по нраву, — однако Евгений всё же попытался выращивать свои любимые смоквы. Гости поражались: как при такой острой нехватке времени Евгений умудрялся ухаживать за огородом. А он лишь улыбался и напоминал старинную китайскую пословицу: «Истинный философ полжизни проводит с книгами, полжизни — с лопатою».
Любил Евгений и смену времен года. В апреле 1971 года он писал: «Весна в этом году запоздала, зацвели лишь малые кусты. На верхушках дубов только–только проклевываются листочки — нежно– розовые — и желтые цветы, из них со временем появятся желуди. Очевидно, разгар весны придется на
