Сталин и разведка

15 марта 1934 года Артузов направил Сталину перехваченный доклад командира роты инженерного батальона, капитана Танака Макото, производившего в июле 1933 года обследование восточной части КВЖД и примыкающей к ней части Уссурийской ж. д.

«Обследование производилось в целях выяснения наиболее уязвимых мест упомянутых ж. д. участков с точки зрения возможности их разрушения в случае наступления Красной армии со стороны Владивостока и отступления маньчжуро-японских войск на Запад».

Сталин подробно ознакомился с документом, подчеркнул все его строки. Он, видимо, остался не очень доволен, и у него возникли вопросы, с которыми он вернул письмо отправителю «т. Артузову. В чем должны состоять меры предупреждения взрывов и вообще диверсий? Кто их вырабатывает? Кто их проведет? И. Сталин».

Ответов на эти вопросы в деле нет, а письмо 20 июня 1935 года расписано Артузовым Слуцкому с резолюцией «К делу».

11 марта 1934 года зампред. ОГПУ Ягода доложил Сталину «документальный агентурно изъятый японский материал, направленный военным атташе в Турции в адрес Генерального штаба Японии в Токио. Документ представляет оценку возможности использования мусульманских государств по линии военно-стратегических мероприятий против СССР, а также соображения по поводу проведения необходимых мер в мирное время».

Доклад военного атташе произвел впечатление на Сталина, результатом чего стала его резолюция: «Т. Радеку. Не стоит ли опубликовать может быть с некоторыми пропусками? И. Ст.». Ответ Радека: «Дорогой товарищ Сталин! Не зная наших переговоров с ними и нашей оценки военной опасности, я стесняюсь иметь суждение о целесообразности печатания. Печатание документа имеет одно преимущество: показывает опасность стране и миру. Но это можем достигнуть и другими средствами, в то время как напечатание — вещь очень острая. Если считаете нужным печатать, то, думаю, что лучше без сокращения. Сокращать стоит, если бы надо было выбросить для нас неподходящее, а такого не нашел. Жду указаний. Сердечный привет К. Радек. 17 марта». Резолюция Сталина: «В мой архив». Тем дело и закончилось.

17 декабря 1934 года за подписью заместителя наркома внутренних дел Прокофьева Сталину поступила «…добытая агентурным путем копия донесения японского генконсула во Владивостоке Ватанабе в адрес японского министра иностранных дел: „Наблюдения в связи со слухами о японо-советской войне“. Сталин подчеркнул в этом документе строки о том, что «каждый год возникали новые слухи в различной формулировке». Но теперь речь идет уже о том, что не Япония нападет на СССР, а «Советскому Союзу следовало бы взять инициативу в свои руки». Называется ряд причин этого, которые Сталин выделил. «7. Увеличение советских войск. 2. Мощь советской авиации. 3. Появление подлодок на Тихом океане. 4. Высокий боевой дух Красной армии. 5. Настроение населения (растет пренебрежительное отношение к Японии). 6. Агитация, проводимая чинами советского военного командования и руководящими членами партии. 7. Пропаганда в печати. 8. Международное положение (отмечена изоляция, в которой оказалась Япония, и укрепление позиций СССР). 9. Положение внутри страны (среди населения нет признаков антисоветской деятельности). 10. Запасы продовольствия, топлива и предметов снаряжения на Дальнем Востоке (отмечено, что созданы запасы на полгода для всего населения Дальнего Востока).

В то же время, отмечает Ватанабе, армия занята больше хозяйственными делами, чем боевой подготовкой.

Сталин выделил мнение генконсула о том, что нет тенденций в пользу объявления войны Японии и что пропаганда направлена лишь «на усиление антияпонских настроений и рассеивания боязни в отношении Японии; …система ГПУ …весьма строга, и все попытки организации антисоветских заговоров пресекаются…»

Сталин отчеркнул абзац о том, что «со стратегической точки зрения поддержание связи с европейской Россией при помощи одной только Сибирской магистрали является весьма неблагоприятным обстоятельством для советской стороны». Уже тогда Сталин понимал необходимость сооружения БАМа.

В заключение своего доклада генконсул отмечает, что «вряд ли советская сторона займет агрессивную позицию… Но если Япония в данный момент нанесет сильное оскорбление советской стороне, или если на границах произойдет столкновение, и этот конфликт разрастется, то мы не в праве категорически отрицать опасность войны».

Вернемся к пункту 5 о росте пренебрежительного отношения населения к японцам. Оно росло не само по себе, а тщательно пестовалось всеми методами. В 1930-е годы стали модными песенки, высмеивавшие японскую военщину, например, о том, как подавилась злодейка Акула, напав на соседа-Кита, или как японским генералам наломали бока, или как летели наземь самураи под напором стали и огня. В кинофильме «Девушка с характером» японский дипломат убегает из вагона-ресторана, испугавшись блюда «Макароны по-краснофлотски», «в котором мясо мелко-мелко рубят».

В донесении японского военного атташе Кавабэ в связи с директивой, касающейся плана политико- стратегических мероприятий, Сталин обратил внимание на оценку японцами национальных проблем в СССР.

«…3. В свете истории образования Союза ССР видно, что национальности Советского Союза не имели сильной тяги к самостоятельности и были неспособны отстоять свою независимость…

6. В чьих руках находится центральная власть Советского Союза». В этом разделе Кавабэ расписывает национальную принадлежность руководителей партии (Политбюро, Оргбюро, Секретариат, Совнарком, другие учреждения) и делает вывод, что «нет никаких данных для того, чтобы говорить о том, что центральный аппарат подобран тенденциозно в национальном отношении.

7. Мало шансов на то, что национальное движение внутри Советского Союза может возникнуть исключительно на почве простой тенденции к самоуправлению; эта тенденция будет играть роль вторичного фактора, а на первом плане будут стоять определенные социальные и политические проблемы».

В этом разделе пророчески говорится, что «национальное движение может возникнуть только как реакция на внутриполитические мероприятия советской власти или в связи с антисоветским движением, которое будет политически инспирироваться извне. Чисто националистические мотивы могут играть роль только побочную

Сталин отчеркнул только один абзац, в котором говорится: «Карельская проблема возникла не потому, что карелы стремятся к самоопределению, а в результате действий группы финнов, исповедующих лозунг великой Финляндии и стремящихся к возвращению Карелии в состав Финляндии».

«8. Контрполитика советского правительства в отношении нац. движения целиком совпадает с политикой советизации данного района.

9. При проведении политико-стратегических мероприятий против СССР следует основное внимание обратить на чисто политические проблемы, отведя на второй план использование национально- психологических мотивов.

Поводов для того, чтобы способствовать чувству возмущения какой-либо национальности, оперируя данными о том, что эта нация находится на особом счету и находится в тяжелом угнетенном положении, очень мало. Кроме того, трудно сейчас найти ту национальность в составе СССР, которая бы обладала реальной силой и стремилась бы к независимости. Если что и вызывает недовольство населения, так это непримиримо твердая политика сталинизма».

Сталин отчеркнул на полях этот абзац, кроме последней фразы. Затем, другим карандашом, отчеркнул и ее.

Отчеркнул он и одну фразу в следующем абзаце: «Сталинизм на словах проповедует мир, а на самом деле милитаризирует страну».

Почему-то Сталин не отреагировал на следующий весьма знаменательный абзац: «Политические враги Сталина в настоящий момент замаскировались и притаились. Не исключена возможность, что, в зависимости от результатов сталинской политики и направления умов населения, а также инспирации извне,