значительных затрат времени. В течение сентября по воздушному мосту в Испанию было доставлено всего лишь 18 185 солдат и 270 тонн военных грузов. Все орудия, упряжь, вьючных животных и тяжелое оборудование приходилось переправлять на судах.
Собственно говоря, мадридскому правительству удалось бы уничтожить соединения, прибывающие с большими промежутками, ведь в распоряжении Гираля была большая часть военно-морского и военно- воздушного флота Испании и, сверх того, 55 самолетов, доставленных из Франции. Однако силы республиканцев все больше и больше распылялись, что снижало их боеспособность.
Кроме того, сказывалось то обстоятельство, что не было ни одного крупного оперативного военного соединения, сохранившего верность правительству. Несмотря на то, что в распоряжении республики имелся офицерский корпус численностью около 4000 человек, регулярная мобилизация осуществлялась с неимоверным трудом. Попытки Гираля призвать хотя бы три возрастных контингента успеха не имели, так как натолкнулись на сопротивление анархистов.
НФТ/ИФА, ВСТ, ОСМ, МОРП, левые и коммунисты формировали собственные, не отличавшиеся дисциплинированностью, скверно вооруженные колонны, которые, не признавая никаких правил ненавистного милитаризма, с энтузиазмом самоубийц стремились навстречу противникам Народного фронта на перевалы Сьерры, в Арагон и Андалусию. Небольшие отряды, сформированные из сотрудников милиции, также выполняли роль карательных органов.
Как и опасался Франко, восстание в среде военных не препятствовало революции, а способствовало полному ее развитию. За исключением басков в Гипускоа и Бискайе, которые, надеясь на обещанную автономию, придерживались конституции, левоэкстремисты повсюду, где только могли, заменяли элементы прежней системы комитетами. По прошествии полутора месяцев деятель НФТ Хуан Лопес с полным удовлетворением заявил: 'Все органы государства ликвидированы, его политический строй более не функционирует!'
Широко известно, что эти преобразования повлекли за собой уничтожение десятков тысяч людей, в первую очередь священников, монахов и монахинь, муниципальных служащих, судей и чиновников, преподавателей вузов и офицеров (таких, как Годед и Фанхул), а также множества мелких торговцев и крестьян, имеющих земельный надел. Есть сведения и о том, что с самого первого дня ширилось сопротивление со стороны восставших военных. Желание уничтожить врага стало залогом победы.
Революция, осуществленная Народным фронтом, не только смела правовые институты и администрацию, полицию и суд и ликвидировала повсюду, за исключением побережья, заселенного басками, церковь как символ злейших сил, реакции, но и одновременно привела к социализации всех промысловых предприятий и к коллективизации сельского хозяйства.
Следствием этого явился хаос. Решение организационных вопросов было слабой стороной республиканцев, а теперь к этому добавился и кризис доверия: глубокий страх терроризированного среднего класса и горькое разочарование в среде крестьянства, которое надеялось на получение земли, острые противоречия между либералами, басками и анархистами на фоне резкого падения промышленного производства и растущей нехватки продовольствия.
В этих условиях три военачальника, предводительствующие восставшими военными, одержали значительные победы. Кеипо де Льяно отбросил колонну республиканцев у Кордовы, а Франко взял штурмом Бадахос, расположенный неподалеку от пограничного перехода с Португалией, и установил связь с Молой, войска которого три недели спустя взяли Ирун, а вскоре заняли и Сан Себастьян.
В результате в руках восставших оказалась обширная территория как противовес республиканской Испании, а Бискайя и Астурия были отрезаны от границы, проходящей по Пиренеям; одновременно Португалия, симпатизировавшая восставшим генералам, стала тыловой базой для всех национальных сил на севере и юге. Военная техника и боеприпасы, поступающие через Лиссабон, давали возможность организовать атаку на Мадрид по двум направлениям.
Подготовка наступления была затруднена некоторой несогласованностью во времени. Мола после похода на Гипускоа должен был перегруппировать свои войска и пополнить снаряжение. Соединения Франко одержали победу у Талаверы-де-ла-Рейна, однако затем вышли не прямо к Мадриду, а частично развернулись в направлении Толедо, в район боевых действий войск генерала Хосе Энрике Варелы, где защитники крепости (1205 военных и 555 гражданских), с 22 июля 1936 года находящиеся в окружении, вели борьбу не на жизнь а на смерть.
Как писал позднее генерал авиации Альфредо Кинделан, Франко решился на участие в этой акции по причине ее 'духовной ценности'. Он знал, что она не оправдана с точки зрения стратегии. Ведь в результате марша национальных войск Испании на Толедо у противника оказалось достаточно времени для того, чтобы предпринять дополнительные оборонные меры и подтянуть подкрепление иностранные боевые отряды.
Одним словом, шла гражданская война, в ходе которой военные проблемы часто отступали на второй план перед политическими. Решение этого комплекса вопросов явно представлялось Франко первоочередным. 15 августа, вопреки совету Молы, который не хотел предвосхищать будущую форму государственности в стране, он поднял в Севилье красно-золотой (королевский) флаг и воскликнул, обращаясь к ликующей толпе: 'Вот ваше знамя!'
Такая демонстрация едва ли соответствовала устремлениям сформированного Молой в Бургосе Национального комитета обороны. Его председатель, генерал Кабанельяс, считался республиканцем, однако имел все основания намеренно избегать открытого выражения своих взглядов, помня о 50 тысячах добровольцев в северной армии (карлисты, альфонсисты и фалангисты).
В отличие от отрядов Молы, насчитывавших 120 тысяч бойцов, численность войск, прибывших из Марокко, вместе с добровольными соратниками составляла лишь около 52 тысяч человек. Однако именно это сплоченное элитное соединение оправдало многие ожидания, оно прибыло в Испанию, с боями вышло к границе с Португалией и продвинулось дальше, к Мадриду. А поскольку предстояло крупное наступление всех имеющихся сил на столицу и было необходимо осуществлять общее командование войсками, то возникла мысль поручить это Франко.
По воспоминаниям Кинделана, Франко поначалу отклонил предложение. Однако когда 21 сентября 1936 года оба генерала, а также Мола, Кеипо, Оргас, Саликет, Давила и другие офицеры собрались в бараке на аэродроме Саламанки, чтобы обсудить положение, возражал один Кабанельяс, высказавшийся в пользу коллегиального руководства. Его голос не возымел действия, и Франко был избран верховным главнокомандующим национальными вооруженными силами Испании, сухопутными, морскими и воздушными.
Этого показалось недостаточно, и вскоре Кинделан, Мильян Астраи и Николас Франко, личный секретарь своего младшего брата, выступили за передачу генералиссимусу и всех политических полномочий. На этот раз Франсиско Франко не выразил, казалось, никаких сомнений. 'Делатели королей' сочинили указ, решение по которому снова принималось на аэродроме в Саламанке.
Круг участников почти не изменился. Собравшиеся тотчас же ощутили некоторое напряжение, поскольку каждый имеющий право голоса на основании имеющегося проекта решения уже мог заключить, что нынешнее 28 сентября 1936 года призвано стать для Франсиско Франко 18 брюмера{70}, а Николас намеревается выступать в роли Люсьена{71}. Оставался открытым вопрос, кто же станет Мюратом{72}. Генералиссимус, впрочем, отсутствовал. Таким образом, он избежал неприятной конфронтации с другими генералами и изыскал возможность стяжать еще большую военную славу в Толедо благодаря своему присутствию при освобождении крепости.
Когда Кинделан попросил одобрить розданный для ознакомления документ, то, вопреки ожиданию, натолкнулся на энергичное сопротивление старых республиканцев Кабанельяса, Молы и Кеипо. Возможно, уже в самом выступлении генерала военно-воздушных войск, близкого к монархистским кругам, они видели провокацию; возможно, им показалось подозрительным, что Дон Хуан, сын изгнанного короля, без согласия хунты Бургоса недавно прибыл в Испанию. Во всяком случае, у троих оппонентов имелись веские аргументы. Заколебался даже преданный Франко Оргас.
Поворотным пунктом стал совместный обед: было принято компромиссное решение. Согласно статье I указа, на следующий день подписанного Кабанельясом от имени хунты, Франко назначался на пост главы правительства, и ему передавалась вся власть в новом государстве. 1 октября 1936 года, во время торжественной инаугурации в присутствии комитета и почетных гостей в Бургосе, к удивлению некоторых
