одиночку по лесопарку не последовало. Еще бы, этого только не хватало!
Ниже на той же странице, во врезке, он увидел подборку фактов. Последний случай, когда с уверенностью можно было говорить о том, что в Нурмарке был замечен медведь, произошел более пятидесяти лет тому назад, но медвежьи следы находили и в конце девяностых годов. В Скандинавии медведь доживает на воле максимум до 25–30 лет. Длина тела взрослого медведя составляет 150–280 см, вес 100–350 кг.
Далее следовали рекомендации о том, как себя вести при случайной встрече с медведем. Не надо пытаться убежать от него: это животное может мчаться со скоростью до 60 км в час. Если к нему поворачиваются спиной и в панике устремляются прочь, то медведь воспринимает беглеца как свою добычу. Прятаться на деревьях тоже не стоит: молодые медведи прекрасно лазят по деревьям, да и старые легко делают это при необходимости. Держитесь спокойно, потихоньку отходите назад. Не пытайтесь отпугнуть медведя. «Большое спасибо за совет!» — усмехнулся Аксель и перелистнул страницу. Интервью с людьми на улицах, вопросы о том, боятся ли они медведя. Особо подчеркивалось, что жизнь в столице идет своим чередом. «Будто кто-то ожидал иного», — подумал Аксель, лишний раз убедившись в склонности журналистов изрекать банальности. Корреспондент накануне провел вечер в баре «Эль Коко» на улице Русенкрантс-гате, заведение рекламировало себя как зона, свободная от медведей. Они отгородили внутреннюю часть помещения своего рода решеткой. В баре подавали новые коктейли под названием «Пухов мед» и «Гризли-киллер». Аксель свернул газету в трубочку и засунул ее в щель между сиденьем и стенкой вагона.
Мириам стояла чуть в сторонке от перрона. На ней были велосипедки, черная куртка, шлем и солнечные очки.
— Давно ждешь? — спросил Аксель.
Вокруг них суетилось множество людей, как и они, приехавших на прогулку. Непохоже, чтобы их отпугнули газетные заголовки или мысли о том, что может таиться в глубине леса. Он легонько сжал ее руку повыше локтя:
— Крутой велик.
Она села в седло:
— Я его вчера купила.
Он приостановился подождать ее на вершине холма над озером Бланк-ванн. Когда Мириам наконец нагнала его, он кивнул в сторону лесной опушки:
— Вон там оставим велосипеды.
— А ты уверен, что по лесу бродить безопасно? — спросила она.
Он рассмеялся в ответ:
— Тот медведь давно уже убежал, можешь не сомневаться. Здесь уж столько потоптались, что наверняка напугали его так, что он драпал до самого Валдреса, а не то и до Трёнделага. А ты знаешь, сколько миль бурый медведь может пройти за неделю?
Он подошел ближе, снял с нее шлем. Ее волосы были заплетены в две косички и сзади закреплены заколкой.
— Или, может, ты чего-то другого боишься? — спросил он.
Когда они добрались до горного озерца, небо заволокло тучами. Аксель сбросил рюкзак возле вытащенной на берег и перевернутой вверх килем лодки, достал из него белую полотняную салфетку и разостлал на земле, поставил на нее термос, две чашки и пакетик из кондитерской Брюна.
— Ты и скатерть с собой взял?
Он развел руками:
— Нужно же выдерживать стиль! Я ее свистнул из процедурного кабинета. Она нестерильная, но чистая наверняка.
Мириам засмеялась, он протянул руку и дотронулся до ее уха, до почти невидимого пуха по краю мочки.
— Пусть это будет завершением нашей истории, — сказал он. — Я поэтому пригласил тебя на пикник.
— Что ты имеешь в виду?
— На следующей неделе меня не будет в городе, уезжаю на семинар. — Он забыл сказать ей об этом раньше, все время откладывал. — Те дни, что еще остались у тебя от практики, тобой будет заниматься Ингер Беата.
Аксель вскочил на большой валун, оглядел расстилавшуюся впереди зеркальную поверхность воды.
— Кто последний, тот и трус! — крикнул он и стащил с себя футболку, а потом разом брюки и трусы вместе. И, не мешкая, бросился в воду.
Она была холоднее, чем две недели тому назад. Он нырнул и сделал пару гребков под водой, потом снова вынырнул и повернул назад. Она стояла возле камня и выглядела расстроенной.
— Не думай о том, что сейчас осень, — подбодрил он ее.
— У меня же только что была ангина.
— Тем лучше — это гораздо более эффективное оздоровительное средство, чем съедать по яблоку в день.
Она начала стягивать тесные велосипедки. Пока она снимала остальное, он не сводил с нее взгляда. Она постояла немного на берегу в резком сероватом свете, не решаясь зайти в воду. Не для этого он привел ее сюда с собой. Но вот он стоял там в холодной воде, разглядывал ее нагое тело и чувствовал, что скоро это обязательно произойдет. Как-то незаметно для себя он оказался к этому готов. Не было уже той границы, которую оставалось пересечь, он оказался по ту сторону. «Это неизбежно», — сказал он себе.
В рюкзаке у него было полотенце. Он протянул его ей, когда она торопливо выбежала из воды, сам вытерся футболкой. После того как они покончили с багетом и допили кофе, он сказал:
— Ты все еще дрожишь. Нужно согреться.
На салфетку упало несколько капелек дождя. Он взял ее за руку и помог подняться.
— Бегом марш, пять минут! — приказал он.
И бросился вперед вокруг озера, вверх на горку, подождал, пока она его не нагонит. Капли дождя стали большими и тяжелыми. Она бросила озабоченный взгляд в гущу деревьев.
— Надо найти укрытие от дождя, — сказал Аксель, успокоительно взяв ее за руку.
За горушкой все так же прятался шалаш из еловых лап. На первый взгляд в нем ничего не изменилось с тех пор, как он был там в последний раз, но пустые бутылки не валялись. И маленькой буддистской библии он тоже не увидел.
— Вот где ты живешь, — улыбнулась Мириам.
Он заполз внутрь.
— Ночами в полнолуние я перебираюсь в лес, — ответил он и потянул ее за собой.
— Постель, надо же! — воскликнула она. — Как ты о нем узнал?
Он прижал ее к себе.
— Мириам, — сказал он еле слышно, — я перепробовал все, даже холодное купание не помогает.
— Совсем не помогает, — согласилась она.
— Я уже больше не могу терпеть.
— И я тоже не могу.
Он снял куртку и футболку, разостлал на земле; она снова стащила велосипедки, оставила только узенькие трусики. Прижалась лбом к его лбу и заглянула ему в глаза:
— Ты это серьезно говорил, Аксель? Что это наше прощание?
От ее кожи пахло озерной водой, потом, влажной землей и смолой еловых лап, служивших крышей. Он стянул с нее трусики, кивнул, словно в ответ на ее вопрос. Вдруг хрустнула ветка — он резко обернулся и посмотрел наверх. Снаружи маячила чья-то тень. А между ветками ели — глаз, пристально смотрящий вниз,
