уменьшили число готов. В распоряжении Тотилы было всего семьдесят тысяч, из которых тысяч двадцать было разбросано в различных крепостях, так что при нем было не более пятидесяти тысяч воинов. Этого было тем более недостаточно, что население Италии, узнав о характере войны Нарзеса, изменило свое отношение к готам: в нем проснулась старая вражда к варварам, и во многих местностях они помогали Нарзесу разыскивать и уничтожать скрывавшихся готов. И Тотила в глубине сердца опасался исхода грядущей битвы. Особенно беспокоил его недостаток конницы: большая часть ее была в войсках Гунтариса и Гриппы подле Рима, и он не мог противостоять лонгобардам с численным превосходством. Но судьба, казалось, и на этот раз решила помочь своему любимцу.
Уже несколько дней в лагерь готов доходили слухи о приближении какого-то подкрепления с востока. Но Тотила не ожидал оттуда решительно никакого подкрепления, и, опасаясь, чтобы это не оказался какой- нибудь византийский отряд, послал графа Торисмута, Визанда и Адальгота на разведку. На следующий же день они возвратились, и Торисмут с радостным лицом вбежал в его палатку.
– Король, – воскликнул он, – я в добрый час привожу тебе старого друга. Вот он!
Перед Тотилой стоял корсиканец Фурий Агалла.
– Привет тебе, король готов, – сказал гость.
– А, кругосветный мореплаватель, добро пожаловать. Откуда ты теперь?
– Из Тира и… Мне необходимо сейчас же поговорить с тобой наедине.
По знаку Тотилы все вышли из палатки.
– В чем дело? – приветливо спросил Тотила.
Корсиканец в лихорадочном волнении схватил обе руки короля.
– О, скажи «да», скажи «да»: моя жизнь зависит от этого.
– Да в чем же дело? – с неудовольствием спросил удивленный Тотила, отступая назад: дикая пылкость корсиканца была противна его натуре.
– Скажи «да»: ведь ты обручен с дочерью короля вестготов? Валерия свободна? Да?
Тотила наморщил лоб и с гневом покачал головой.
– Не удивляйся… Не спрашивай! – продолжал Агалла. – Да, я люблю Валерию со всей страстью: люблю почти до ненависти. Несколько лет назад я просил ее руки, но узнал, что она твоя, и уступил. Всякого другого я задушил бы собственными руками. Но тебе уступил и уехал – в Индию, Египет, я бросался во все опасности, предавался всевозможным наслаждениям. Напрасно: ничем не мог я изгнать образ ее из своей души. Я жаждал ее, как пантера крови. Я проклинал и себя, и тебя, и ее, думая, что она давно уже твоя. Но вот в Александрии я встретился со знакомым мне купцом из вестготов. Он рассказал мне, что ты избран королем и женишься на дочери их короля Агилы, а что Валерия живет одна в замке Тагины. Он клялся, что это правда. Я в тот же день поехал сюда. У берегов Крита я встретил порядочный отряд. Это были персы, которых Юстиниан нанял для войны с тобой. Они находились под начальством Исдигерда, моего старого знакомого. От него я узнал, с каким громадным войском Нарзес вторгся в Италию. И вот я решил заплатить тебе мой старый долг благодарности: я предложил Исдигерду двойную сумму и привел его сюда. В отряде две тысячи всадников.
– О, – сказал обрадованный Тотила, – благодарю тебя. Такая помощь мне очень кстати.
– Но ты не ответил мне. Что ты не женат, это я знаю. Но говорят, что Валерия… не свободна… что она… О, заклинаю тебя, скажи, свободна ли она? И он схватил руки Тотилы. Но тот с досадой отдернул их.
– Все та же старая необузданность! – с неудовольствием сказал Тотила.
– Отвечай, гот! – с гневом вскричал корсиканец. – Говори, да или нет?
– Валерия моя, – горячо сказал король. – Моя теперь и вечно.
Агалла дико вскрикнул от злобы и боли и с силой ударил себя кулаками в голову, потом бросился на постель и уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить стоны. Тотила несколько времени молча, с удивлением смотрел на него и, наконец, прикоснулся к его плечу.
– Да сдержи же себя! Разве это достойно мужчины? Я думал, что, испытав однажды, к чему приводит такая дикая страсть, ты научился владеть собой. Агалла, точно тигр, вскочил и схватил кинжал.
– А, так ты напоминаешь мне прошлое! Тебе, тебе одному прощу я это. Но предупреждаю: не делай этого в другой раз. Даже от тебя я не могу снести этого! О, не брани меня, а лучше пожалей! Разве вы, люди севера, знаете, что такое любовь!
И он снова начал стонать.
– Я тебя не понимаю, – ответил ему Тотила. – Вижу только, что ты дурно относишься к женщине.
– Тотила! – с угрозой вскричал Агалла.
– Да, дурно, как к лошади, которую, если не взял один, то может получить другой. Неужели ты думаешь, что у женщины нет души? Что она не имеет своей воли, не сделает сама выбора? Неужели ты воображаешь, что если бы я действительно женился на другой или умер, то Валерия тотчас стала бы твоей? Нет, Агалла, вы – слишком разные люди. Женщина, которая любила Тотилу, едва ли согласится выйти за Фурия Агаллу.
Точно пораженный молнией, вскочил корсиканец.
– Гот, ты стал слишком горд! Как смеешь ты считать меня ниже себя? Возьми назад свои слова!
– Я сказал истину: кто любит меня, тот после никогда не сможет любить тебя. Валерия боится твоей дикости, ты внушаешь ей ужас. Тут Агалла снова вскочил и схватил Тотилу за плечи.
– Ты рассказал ей! – дико закричал он. – Ты открыл ей!… Ты… В таком случае…
– Довольно, – ответил Тотила, оттолкнув его. – Нет, л ей этого не сказал пока, хотя ты заслуживаешь…
– Молчи об этом! – с угрозой прервал его Агалла, но тотчас же переменил тон. – Прости, – сказал он. –
