– Разрешено то, что не запрещено! Этот лозунг объявлен партией еще до ее разгона и вытеснил прежний про пролетариев… Так ведь?!
– Принцип хороший, но он не оправдывает растаскивание общественной собственности…
– Чего вы добьетесь?! Вы еще очень молоды и не знаете жизнь… Вам присущ, как его, юношеский экстремизм…
– Максимализм…, – поправил Михаил.
– Я не оговорился, именно экстремизм… Максимализм было правильно для моего поколения… Допустим, вы добьетесь смены председателя и правления. Вы думаете, что-то изменится к лучшему?! Ничего подобного! Я вам расскажу сейчас одну восточную притчу. Кстати, Востоку нужно доверять в смысле мудрости. Правы китайцы! Когда мы здесь еще не спустились с деревьев, у них уже была высочайшая цивилизация, – в то время как Иван Степанович говорил все это, он ходил по своему кабинету и доставал из шкафов папки с документами. – Так вот, европейский моряк попал на восточный базар, где увидел полуголого нищего, лицо и все тело которого было покрыто мухами и другими кровососами. Он пожалел нищего и своей шляпой прогнал насекомых. “Зачем вы это сделали! – возмутился нищий. – Через минуту вы уйдете, и на меня сядут другие, еще голодные, и начнут жалить еще сильнее”. Вы поняли мораль?!
– Эту байку в разных вариантах я слышал много раз на митингах и предвыборных собраниях. Ее смысл – убедить людей отказаться от смены обанкротившихся руководителей. Все это чистая литература, игра ума… Аналогия не является доказательством. Да и какая здесь аналогия?! Мухи и комары не думают о родственниках, не имеют счетов в банках и не видят разницы между “Жигулями” и “Мерседесом”…
– Пройдет время, и вы убедитесь, что я прав!
– Согласен, возможны изменения и в худшую сторону, но отказываться от перемен, значит вообще не иметь шансов что-либо улучшить…
Михаил углубился в документы и больше не отвечал на сентенции главбуха, хотя это выглядело не совсем вежливо с его стороны.
Основной депозитный вклад был размещен почему-то не в районном отделении Агробанка, а в городе, коммерческом банке “Гарант”.
Михаила принял заместитель управляющего, парень комсомольского возраста и весьма респектабельного вида. Обстановка и внешний вид персонала банка напомнили недавнее посещение страховой фирмы. Только здесь было больше женщин. Точнее сказать, совсем мало мужчин.
– Мы не можем дать список, который вы просите – это коммерческая тайна…
– Я представитель прокуратуры, а не конкурирующей фирмы!
– Как сказать! Откуда мне знать, как вы используете полученную информацию….
– Допускаю, что следователь прокуратуры может подрабатывать наводчиком у рэкетиров. Но это не отменяет необходимость с вашей стороны выполнить предписание прокурора…
– Что вас интересует? Мы посмотрим и скажем вам…
– Во-первых, у нас тоже есть своя коммерческая тайна, называется тайна следствия. Во-вторых, мне нужны заверенные выписки с подписями и печатями…
– Тогда подождите в приемной… – заместитель вышел следом за Михаилом и запер дверь своего кабинета на ключ.
Через четверть часа, которые Михаил провел рассеяно созерцая экран японского цветного телевизора – секретарша смотрела очередную серию бразильского сериала, появился заместитель с компьютерной распечаткой в руках.
– Как я могу убедиться, что здесь все?! Мне нужен еще баланс за вчерашний операционный день!
Заместитель заметно расстроился и ушел опять. На этот раз ждать пришлось около получаса. Он принес новые распечатки.
Михаил быстро нашел, что искал. Оказалось, что сын Симоненко был одним из крупных заемщиков банка, то есть фактически распоряжался колхозными деньгами для своего бизнеса. Кредиты получали и фирмы-посредники, через которые шли все необходимые колхозу ресурсы и продукция колхоза, остающаяся для свободной реализации после выполнения госпоставок…
Михаил попросил оформить официальные выписки.
Теперь он обладал материалами, чтобы описать основные приводные колеса, трубы, насосы и прочую “гидромеханику” по откачке средств колхоза в карманы Симоненко и его клики. Трубы и трубки разного диаметра вели также в кабинеты районной администрации, естественно не прямо, а через фирмы и фирмочки, плотно облепившие колхоз “Родина” и не только его… Жаль, мало времени, а то он чувствовал себя способным на основании собранных документов с точностью плюс-минус десять процентов высчитать суммы, на которые “нагревали” колхоз каждый год, каждый месяц и даже каждый день, точнее, на каждой сделке, на каждой хозяйственной операции… Придется ограничиться тремя-четырьмя “классическими” примерами. Остаток дня и вечер он и посвятил составлению справки по жалобе односельчан.
– Опять поздно и опять пятница! Это значит, что в субботу ты поедешь на хутор?! – такими словами встретила Анастасия Михаила.
– Поехал бы, да незачем… Нет идей! Тупик!
– Ладно! Забудь про работу, сбрось все в свой “подвал” и вспомни про нас. Ниночка сегодня пыталась встать в кроватке сама! А когда поставишь, уже стоит!
– Не торопи события, пусть окрепнет… А насчет “подвала”… Я бы рад, да не получается последнее время. Мне нужно еще раз все проанализировать, – неторопливо отвечал Михаил, переодеваясь в домашнее.
– Поделись со мной…
– Тебе не скучно все это, мой дорогой доктор Ватсон?!
– Ни капельки, мой любимый Шерлок Холмс!
В воскресенье утром Михаила посетила делегация односельчан по поводу их жалобы.
– Ну, как, Миша, есть матерьял, чтобы посадить этого ворюгу, да с конфискацией? – сразу взял быка за рога дядька Павел, колхозный шофер.
– Должен вас разочаровать! Нет ни одной зацепки, ворует строго по закону…
– Вор «в законе»!
– Да! Можно так сказать. Нет не только нарушений уголовного законодательства, но даже соблюден Устав колхоза. Все его сделки в необходимых случаях имеют заключение экономической службы и утверждены правлением. Другое дело, что на каждой операции колхоз теряет треть своей чистой прибыли…
– И сколько же это получается?
– Подробности прочитаете в моем заключении. Могу сказать только, что это гораздо больше, чем долги колхоза по зарплате… Больше сказать не могу, пока Сафонов не подпишет официальный ответ.
– Что же нам делать? Где найти на него управу?
– Вы можете сменить председателя и правление… Юридическую консультацию вам обещаю, но только никакой самодеятельности! Его адвокаты раздуют любой ваш промах… И читайте Устав колхоза, пора вам знать ваши права!
– Постараемся! Обещаем… Другого пути, получается, нет…, – заговорили все сразу.
За обедом Михаил рассказал Анастасии о делегации.
– Ты думаешь, это реально, сменить все руководство колхоза?!
– Еще год или два назад я бы сказал, нереально! Но времена постепенно меняются…
– У меня почему-то плохие предчувствия на этот счет. Не советую тебе влезать в это дело… Это будет за счет твоего личного времени, значит за счет нас с Ниночкой.
– Запрещенный прием! Ты считаешь, что я уделяю вам мало внимания?!
– Я этого не говорила! Но хочется больше…
– Может быть, мне этого хочется больше, чем тебе! – Михаил почувствовал прилив раздражения. – Давай помолчим…
Он уставился в телевизор. Как раз началась молодежная программа. Телерепортер с микрофоном приставала к молодым прохожим на улице областного центра с дурацкими вопросами. Раздражало то, что вопросы были очень многословными, скорее выступлениями самой репортерши. Даже здесь дома в спокойной обстановке тирады, сыплющиеся скороговоркой, трудно было понять и запомнить. Смущенный
