пожилой женщине и начал дрожащими пальцами открывать замок ее сумочки. На тыльной стороне ладони наколка — солнце, уходящее за горизонт.
«Господи, неужели это Витька-Ботаник?!»
И сказал громко:
— Извиняюсь! В этом отделе продавщица когда-нибудь появится?!
Все, кроме стариков, посмотрели в мою сторону.
— Мужчина, я же вам сказала, сейчас подойдет, — сказала кассирша.
Пожилая женщина, увидев за собой стариков, на всякий случай переложила сумку в другую руку. Длинный что-то спросил у продавщицы и пошел. В дверях он оглянулся, бросил на меня недобрый взгляд, и они со спутником вышли. Точно — Ботаник!
До войны у нас был управдом по кличке Окунь. Окуня не любили, потому что он, как понятой, присутствовал на всех арестах — а арестовывали тогда в нашем большом доме часто. А сын депутата Витька-Ботаник (у него недавно посадили дядю — красного командира) стал писать на стенах и заборах: «Окунь — глупая рыба». Окунь застал его за этим занятием, хотел схватить, но Ботаник увернулся и побежал. Окунь — за ним.
В то время рядом с нашим домом строили здание наркомата угольной промышленности (сейчас это Министерство авиации, а двор — часть проспекта Сахарова). Ботаник вбежал в строящееся здание и понесся вверх по лестнице. Окунь не отставал. На четвертом этаже лестница кончилась, и Ботаник помчался по бесконечным комнатам (дверей еще не было). В одной из комнат был какой-то деревянный помост. Ботаник пробежал по нему и…
Дальше случилось то, что потом еще долго обсуждали в нашем Уланском переулке и в окрестностях кинотеатра «Уран». Все, кто был тогда во дворе, в том числе и я, увидели, как из проема окна на четвертом этаже, окон тоже еще не было, вылетел Ботаник! Упал на кучу строительного песка, скатился, вскочил и побежал!
Ботаник остался цел и невредим. А Окуня с сердечным приступом увезли в больницу.
Нелли Калашникова из второго 'Б' сказала, что Окунь не такой уж гад, как многие думают, и исправила: «Окунь — глупая рыба», на «Окунь — чуткая рыба». Ботаник, когда увидел это, рассердился и пошел «закатать Нельке в лоб». Но получилось наоборот. Нежная худенькая Нелли и ее подруга Лидка Лизякина разбили Ботанику нос и выбили зуб.
И депутат сказал Ботанику: «Ты, сынок, с четвертого этажа прыгай. Это у тебя лучше получается».
А в начале войны посадили и отца-депутата.
С первого по третий класс Витька-Ботаник был хорошим учеником — твердым четверочником. Он был всегда аккуратно одет — в рубашке и выглаженном пионерском галстуке. Ему давали с собой вкусные завтраки (пирожки и сосиски), а он ими делился со всеми. Учителя любили Ботаника. Он не был образцовым учеником, но почти всегда знал уроки, читал стихи в самодеятельности и занимался спортом — быстрее всех бегал стометровку. И физрук говорил, что если он не будет лениться, из него выйдет толк.
Война застала меня в Тбилиси. Когда я вернулся в сорок третьем, Витька-Ботаник был уже совсем другой мальчик. Он вытянулся — стал самым длинным в классе, на руке у него появилась наколка — солнце, уходящее за горизонт, во рту — две белые фиксы (стальные коронки). В школе появлялся редко. Один раз он пришел со звездой Героя Советского Союза на ватнике. (Во время войны в школе не топили, и мы в классе сидели в пальто.) Никто ему ничего не сказал: его побаивались и ученики, и учителя. Витька-Ботаник стал карманником.
Когда выпал снег, Ботаник появился в огромных валенках. Сказал, что эти валенки он выменял на кирзовые отцовские сапоги, и объяснил, что если засекут, он выскочит из валенок и убежит: босиком его никто не догонит. Но валенки ему не помогли, и в сорок четвертом он оказался в колонии для несовершеннолетних. Встретил я Ботаника только в пятидесятом году в метро, когда ехал на стройку МГУ, где у меня была практика. Ботаник почти не изменился. Был таким же худым, только стал еще выше, татуировок на руках прибавилось, и коронки у него во рту теперь были не стальные, а золотые. Ботаник рассказал, что уже трижды сидел — в Москве, на Украине и в Узбекистане. Но сейчас все, завязал. Ищет работу. Говорил он отрывисто, нехотя, в глаза не смотрел, и я понял, что он не очень-то рад встрече. Я ему написал свой телефон, сказал «звони» и на станции «Университет» вышел.
И вот 60 лет Победы. Сегодня соберутся ветераны, те, что остались живы. И будут их чествовать за ту Великую Победу и говорить, что виноваты в том, что недостаточно уделяют им внимания и заботы. А кто вспомнит про Ботаника?
СКАЗКА
Когда Колька был маленький, он любил, чтобы я рассказывал ему на ночь сказку. Сказка у нас была одна, но очень длинная, бесконечная. Помню, начали со сказки, как Мальчик-с-пальчик встретил Злого великана и победил его. Когда сказка кончилась, Колька попросил, чтобы Злой великан исправился и стал хорошим. И он исправился. И в следующей сказке уже вместе с Мальчиком-с-пальчиком шел помогать Буратино бороться с Карабасом-Барабасом. А в следующей сказке и Карабас-Барабас, который тоже стал хорошим, шел с Мальчиком-с-пальчиком, Злым великаном и Буратино помогать доктору Айболиту. И месяца через два наводить порядок на планете и во Вселенной у нас шагала такая компания: Мальчик-с-пальчик, Злой великан, Конек-Горбунок, Бармалей, Ванечка и Манечка, Айболит, Карабас-Барабас, Кощей Бессмертный, Дракон, Братец Кролик, Баба-Яга, Красная Шапочка, Буратино, Серый Волк, Иванушка- дурачок, Змей Горыныч, Микки-Маус, Снежная королева, Папа Карло, Хмырь Болотный, Крокодил Гена, ну и многие, многие другие. И у нас всегда все заканчивалось хорошо. Для всех. И для хороших, и для нехороших.
Но в жизни не всегда бывает так, как хочется. В 26 лет Коли не стало.
БЕЛЫЙ ВОРОН
ПРОЩАЙТЕ, ГОЛУБИ
