Они встретили капитана на трапе, ведущем на мостик.
— Мы жертвы кораблекрушения, — начал Суматоха.
— Вижу, вижу, — перебил его капитан. — А я капитан Блад! Ха-ха-ха!
— А где же настоящий капитан? — сердито спросил Суматоха.
— В большом салоне. Но форму у него просить нет смысла, он мне отдал последнюю.
И лжекапитан с громким хохотом протиснулся мимо них. Друзья поспешили дальше. Им попадались паши и гусары, гейши и негритянские вожди, римляне и космонавты, марафонцы и балерины, троглодиты и эскимосы, которые посылали их то вправо, то влево, то вверх, то вниз по очередному трапу. И когда они наконец отыскали большой салон, от всей этой беготни по трапам у них с непривычки ноги подкашивались.
Салон был битком набит выряженными пассажирами. Все смотрели на эстраду в дальнем конце зала. На эстраде, разговаривая с двумя штурманами, стоял лихой моряк в ослепительно белой, отутюженной форме. Ну, уж это точно капитан, никакого сомнения! Друзья собрались с духом и устало побрели к нему. Дойдя, приосанились, стали навытяжку, и Суматоха торжественно доложил:
— Я капитан «Экваторианы», а это моя команда.
— Отлично, отлично, почему вы не зарегистрировались раньше? — недовольно произнес элегантный капитан, заглянув в список, который ему протянул один из штурманов.
— Раньше?… Постойте, вы что — думаете, мы шутим? Да нас уже два месяца носит…
Протест Суматохи заглушила труба из оркестра. Не успели они опомниться, как капитан подтолкнул всех пятерых на освещенный пятачок и громогласно объявил:
— Теперь уже точно последняя группа: пятеро спасшихся с «Экваторианы»!
Зал дружно зааплодировал, от криков «браво!» у друзей заложило уши. Казалось бы, надо радоваться и радоваться, а Суматоха почему-то так растрогался, что с трудом сдерживал слезы.
Когда же гул наконец утих и они соскочили с эстрады, капитан и штурманы успели исчезнуть. Друзья решительно направились к выходу. Во что бы то ни стало надо отыскать капитана и заставить его выслушать их! Они покажут ему плот в подтверждение своих слов! Но едва плотогоны сделали несколько шагов, как их окружили восхищенные пассажиры.
Каждый спешил их поздравить с удачными костюмами. Особенно восторгалась полная женщина, рядом с которой стояли невообразимо тощий и хилый муж и две дочери, сверстницы Ниссе и Суматохи. Семейство было выряжено под ковбоев «Дикого Запада»: сапоги со шпорами, кожаные куртки с бахромой и широкополые шляпы. Девочки явно пошли в маму, и костюмы были им заметно малы.
— Странно, мальчики, почему я вас не видела раньше? — не унималась женщина. — Вы из какого класса?
— Из низшего! — с вызовом ответил Суматоха.
Но ковбойскую мамашу трудно было обескуражить. Мило улыбаясь, она выдвинула вперед девочек и представила их:
— Вот мои дочери, Дейзи и Эдна. Вы не хотите с ними потанцевать?
К счастью, в это время показался капитан. Толпа учтиво расступилась, пропуская его, и ребята воспользовались случаем, чтобы улизнуть от американок.
— Дейзи — какое-то коровье имя, — буркнул Суматоха.
— А Эдна? Разве так зовут девочек? — подхватил Ниссе. — Это же название швейной машинки.
И они стали протискиваться к капитану. Однако он был расторопнее и, прежде чем ребята его догнали, успел подняться на эстраду и попросить тишины. Участники бала примолкли, и капитан объявил:
— Дамы и господа! В небывало короткий срок жюри обсудило кандидатуры и единогласно постановило присудить первый приз за лучший костюм последней группе — «Пятерке спасшихся с «Экваторианы». Можно без преувеличения сказать, что все вы одинаково способствовали огромному успеху нашего маскарада. Многие костюмы, которые мы сегодня здесь видим, настоящие шедевры. И все-таки я уверен, все согласятся со мной, — самый достоверный, самый убедительный, самый удачный наряд создан этой пятеркой. Тут ни к чему нельзя придраться, все кажется подлинным, от длинных ногтей до косматых волос. Прошу вас, дорогие спасшиеся, подойдите сюда и примите заслуженную награду!
Их вытолкнули на эстраду, капитан вручил им по серебряному кубку и каждого обнял.
— Теперь ты не уйдешь! — произнес властный женский голос за спиной Суматохи, и чья-то мощная рука потащила его в сторону.
Его захватила в плен энергичная ковбойская мамаша. И Суматоха не успел вырваться, как не менее энергичная Дейзи схватила его за пояс и закружила в танце. Почему-то саксофоны смеялись с подчеркнутым ехидством. Суматоха присмотрелся и увидел Чико. Стоя между средневековым рыцарем с банджо в руках и негром в смокинге, юный индеец упоенно дул в чей-то саксофон. Оставалось утешаться тем, что Ниссе тоже очутился в плену и под водительством Эдны уныло выписывал ногами что-то несусветное.
— Да отставь ты этот кубок, если он мешает тебе танцевать, — сказала Дейзи после первого тура.
Тотчас Суматоху осенило.
— Верно, — смиренно произнес он. — Я только отнесу его в каюту и сразу вернусь.
Партнерша выпустила его, и он с места развил подозрительную скорость. Тут же у Ниссе «закружилась голова», и он следом за Суматохой выскользнул из салона. Друзья бегом одолели три трапа и целый лабиринт переходов, поднялись на лифте на прогулочную палубу и только после этого почувствовали себя в безопасности. Здесь было множество столиков, за которыми сидели пассажиры и ели мороженое. Показался официант с подносом, на котором стояли огромные порции чудесного мороженого.
— Шоколадное, — восхищенно вымолвил Суматоха.
— Хочу есть, — сказал Ниссе. — Мы со вчерашнего утра не ели.
От его слов голод Суматохи возрос ровно вдвое. Шоколадное мороженое! Он уже хотел подозвать официанта, но вовремя спохватился и с досадой пробормотал:
— Чуть не забыл… Мы же вернулись к цивилизации.
Тут, если хочешь поесть, платить надо.
Ниссе толкнул его локтем в бок.
— Разве ты не видел, что лежит на дне кубка?
Суматоха сунул руку внутрь кубка и извлек из него пачку бумажных денег.
— По полсотне на брата, — довольно произнес Ниссе и похлопал себя по животу. — Ешь шоколадное сколько влезет.
Они так и поступили. И с каждой новой порцией на душе становилось легче.
— А знаешь, пожалуй, незачем спешить и добиваться, чтобы капитан узнал правду, — сказал Суматоха, в третий раз заказывая «последнюю порцию». — Все равно, когда рассветет, кто-нибудь увидит плот и доложит ему.
— А если веревка оборвется? Обрати внимание, машина лайнера работает, — подсказал ему Ниссе. — Если плот пропадет, капитан решит, что мы зайцы, и засадит нас до конца рейса чистить картошку. Нет, по- моему, лучше еще раз попытаться с ним переговорить. Пошли?
— Погоди, у меня другое на уме. Почему-то мне кажется, что наши папы и мамы беспокоятся, куда мы подевались… А? Не плохо бы послать им радиограмму. На таком большом лайнере должна быть радиорубка.
Ниссе кивнул:
— Блестящая идея! Давай составим радиограммы.
Они попросили у официанта бумагу и карандаш и принялись за дело. Суматоха минут пятнадцать сочинял, потом отложил карандаш:
— Нет, в радиограмме всего не скажешь. Да и никаких денег не хватит передать все, что я тут написал.
Ниссе, не мешкая, предложил ему выход:
