— Положись на меня — самоуверенно заявил Суматоха. — Ты себе не представляешь, с какой радостью я его угощу этими пеликанами.
Сперва все шло по плану. Их противник только почмокал с довольным видом, когда Суматоха на глазах у него взял за ноги ощипанных пеликанов и положил их в качающуюся корзину.
Затем ребята, будто просто так, влезли на крышу каюты и сделали вид, что высматривают какое- нибудь судно. Как назло, подул сильный ветер и началась качка. Теперь будет не так-то просто попасть в цель… Ниссе предложил обождать с атакой, пока море не успокоится. Но Суматоха ничего не ответил, только пристально посмотрел на бородача. Наконец, хитро поблескивая глазами, он повернулся к Ниссе:
— Нет, парень, долго ждать незачем. Видишь, его уже укачало! А нам качка только поможет. Если пустить корзину, когда плот накренится, она полетит еще быстрее.
Затаив дыхание мальчики следили за противником, который все чаще глотал и на глазах становился бледнее. Наконец он подошел к борту и с несчастным видом уставился на воду.
— Давай, ну! — прошептал Ниссе.
— Скажешь мне, когда волна поднимет корму, — так же тихо ответил Суматоха и схватил двумя руками корзину. Прошло несколько секунд.
— Пускай! — крикнул Ниссе.
Корзина пулей пролетела над палубой и угодила жертве в затылок. Бородач рухнул, будто кегля, и замер. Тотчас Ниссе и Чико подбежали к нему и забрали все оружие.
Пленник по-прежнему лежал, не подавая никаких признаков жизни.
— Слушай, может, он умер? — робко спросил Ниссе. Суматохе тоже стало не по себе. Сходив за зеркалом Чико, он поднес его к губам жертвы, и зеркало сразу запотело. Гордясь своей находчивостью (он вычитал про этот прием в детективном журнале), Суматоха объявил, что пленник жив и скоро очнется.
Но ожидание затянулось. Тогда он велел Ниссе зачерпнуть, кружкой воды и плеснуть бородачу в лицо.
— Если он теперь не очнется, то вовсе не очнется, — заменил Ниссе. — Вода холоднющая, мы в течении Гумбольдта, а оно начинается у Южного полюса.
Сказал — и вылил кружку бородачу на голову. И случилось неожиданное: борода вдруг начала отставать, а с головы, обнажив обширную лысину, сполз парик.
Ниссе подскочил и закричал:
— Узнаю, честное слово, узнаю! Помнишь, утром я сказал, что как будто где-то его видел…
— Да говори же, кто это! — нетерпеливо перебил его Суматоха.
— Генерал Бомбасто, вот кто, — сказал Ниссе. — Еще полгода назад он был президентом страны. Потом один адмирал устроил переворот, и диктатор Бомбасто бесследно исчез. Его уже много раз свергали, а он других свергал.
— Ты уверен, что это Бомбасто? — усомнился Суматоха.
— Железно уверен. Погоди, я тебе докажу.
Порывшись в грудном кармашке, он вытащил прозрачный конвертик с марками, которые купил накануне в Гваякиле. поднес их к самому носу Суматохи и торжествующе объявил:
— Вот, убедись. На всех марках генерал Бомбасто. Фамилия написана большими буквами под портретом. Видишь? Лысый, безбородый. Если это не генерал Бомбасто, то его близнец.
— Но тогда усы должны быть настоящие. — Суматоха еще раз глянул на марку, ухватил лысого за усы и подтянул.
Видно, только этого и недоставало, чтобы привести в чувство пленника. Он вздрогнул, открыл глаза и сел.
— Мы вас узнали, генерал Бомбасто, — не без трепета сказал Суматоха.
Как-никак он впервые в жизни столкнулся так близко с генералом и президентом. Столкнулся, и стукнул по голове, и, кажется, перестарался…
Не кажется, а точно. Бомбасто тоскливо поглядел на него, и чуть слышно вымолвил:
— Совершенно верно, я генерал Бомбасто. Теперь, когда я все равно умираю, мне нечего скрывать.
— Сильно болит голова? — тревожно спросил Суматоха.
— Что там голова, с головой все в порядке, — жалобно произнес Бомбасто. — А вот живот… Дайте мне спокойно умереть.
— Ерунда, это всего-навсего морская болезнь, — облегченно вздохнул Суматоха. — Скоро пройдет.
В ответ Бомбасто издал жуткий предсмертный стон, вытянулся во весь рост и повернулся спиной к Суматохе. Но он не мог испустить последнего вздоха, не покаявшись. И они снова услышали его исполненный горечи голос:
— Мне не надо было выходить в море… Это мой первый промах. Второй промах — я не проверил, есть ли кто на плоту. Но я очень спешил… Полиция гналась за мной по пятам… Я переоделся туристом, больше полугода разъезжал по Эквадору, хотел организовать переворот и свергнуть нынешнего диктатора. И никто меня не узнавал… Значит, меня предал кто-то из своих, иначе как объяснить, почему полиция вчера внезапно окружила квартал в Гваякиле, где был мой тайный штаб? Но они плохо сработали, не открыли сразу огонь, и я пробился, всех на своем пути уложил…
— А куда вы хотите плыть? — спросил Суматоха. Раскаяние явно принесло Бомбасто облегчение, потому что он продолжал куда бодрее:
— Поначалу я думал только о том, как побыстрее убраться из Гваякиля. Но все дороги были перекрыты, и я поспешил в порт. А тут на каждом судне — полиция. Оставалась последняя надежда — найти какую-нибудь неохраняемую лодку. Однако я и лодки не нашел, только этот плот… Ничего, решил я, выйду по реке Гуаяс в залив, и за ночь течение отнесет меня в море. Кто станет обращать внимание на какой-то плот? И только потом, уже вдали от берега, я задумался, как быть дальше. В морском деле я не смыслю. Поэтому решил так: дождусь, когда появится какое-нибудь судно, и сделаю вид, что я жертва кораблекрушения. Как только меня возьмут на борт, пригрожу рулевому пистолетом и велю ему идти в Эсмеральдас. Там у меня много приверженцев.
Суматоха слушал его все более увлеченно. Одного только он не мог понять: если Бомбасто собирается захватить судно, почему он не сигналил пароходу, который они видели на рассвете?
— На это легко ответить. — Бомбасто настолько приободрился, что даже сел. — Пароход был слишком большой, никакого шанса очутиться один на один с рулевым.
— Ничего, мы еще встретим подходящее судно, — утешил его Суматоха. — Вчетвером у нас… В чем дело, Ниссе? Что, ты дергаешь меня за рубашку?
Он сердито повернулся к другу, но тот молча взял его за руку и увел к каюте. Бомбасто остался сидеть на месте, Глаза у него все еще были слегка ошалелые, однако в целом он выглядел молодцом.
— Раскинь мозгами, Суматоха, — сказал Ниссе, когда они оказались наедине. — Разве это наше дело — захватывать суда для Бомбасто? У нас своих забот хватает. Надо поскорей вернуться к берегу. Представляю себе, как папа сердится.
— А как же Бомбасто? — воззвал к нему Суматоха — Вдруг его схватит полиция!
Он никак не мог забыть незаслуженный пинок полицейского, должно быть, потому и стал не раздумывая на сторону Бомбасто.
— Это его дело, — холодно ответил Ниссе. — он о нас не думал, когда ему принадлежала власть на плоту. Верно? Пусть бежит, куда хочет, когда пристанем к берегу! Не стоят же полицейские вдоль всего побережья.
Суматоха сообразил наконец, что позволил чувствам взять верх над разумом. Неохотно признав, что Ниссе лучше него разбирается в плотах и в эквадорцах, он уступил товарищу, командование на борту.
— Установим двухчасовые вахты, — распорядился Ниссе. — Суматоха, собери команду, бросим жребий, кому когда, дежурить.
Но Суматоха еще не привык к роли подчиненного и, вместо того чтобы выполнить приказ, нерешительно сказал:
— Как же мы пойдем против ветра? Я по солнцу вижу, где стороны света. Берег тоже видно, он лежит
