утечку. — С этой минуты считай, что переходите под полное покровительство властей. И тут уж можете на меня положиться, — всегда и во всем! И на меня. И на тех, кого подпираю.
Коломнин сдержанно пожал протянутую руку, — матерый переговорщик Баландин затащил-таки его на запредельную цену.
Усаживаясь в джип, припомнил Коломнин про корни, что не успел дорубить Роговой. «Удачи тебе, милый», — искренне пожелал он.
При виде входящего Коломнина Лариса вскинула сияющие глаза. — Сереженька! У меня новость.
— У меня тоже, — крайне удрученный, он молча положил перед ней заляпанную бумажную салфетку.
— Итак вижу, что из ресторана, — Лариса двумя пальчиками недоуменно приподняла ее.
Коломнин, спохватившись, перевернул салфетку другой стороной, ткнув в выведенную посредине цифру.
— Что это?
— Цена вопроса. Завтра с утра «железка» будет разблокирована.
— То есть это?..
— И причем налом.
— Они что, совсем охренели?! — Лариса подскочила.
— И много больше, чем ты думаешь. Речь идет о ежеквартальных платежах, — он приобнял ее за плечи, пытаясь слегка остудить неизбежный всплеск эмоций. Но всплеска не последовало. Поджав губы, Лариса осела на прежнее место.
— И ты согласился?
— Согласился, — ненавидя себя, подтвердил Коломнин. — И ты согласишься, когда пересчитаешь убытки от войны с налоговиками. Да и некогда нам разборками заниматься. Не забывай — через два месяца срок по кредиту.
— Вот ведь суки, — с некоторого времени, к огорчению Коломнина, Лариса перестала ограничивать себя нормативной лексикой.
— Ничего не поделаешь. Привыкай к извивам российской рыночной экономики. Тебе как будущему генеральному директору крупнейшей нефтяной компании без этого нельзя.
Хотя Коломнин вроде бы пошутил, Лариса зарделась, словно уличенная в потайных мыслях. — Ничего, дай срок! Когда на ноги встанем, со всеми разберемся, — она скрежетнула зубками. Перехватила удивленный взгляд Коломнина. — А ты как думал? Так и будем каждому крохобору кланяться? Черта с два! Это они сюда приползать должны. А мы — решать: кого и на какое место расставить.
Коломнин почувствовал себя озадаченным. Потому что перед ним была не прежняя Лариса. Безмятежная и мятущаяся одновременно. Стесняющаяся необходимости командовать другими и страдающая от неизбежных конфликтов. В голосе ЭТОЙ рассерженной женщины проглядывали интонации человека, осознавшего свою нарастающую мощь. И готового обрушить ее на непокорных.
Казалось, и сама Лариса удивилась внезапному выплеску. Во всяком случае улыбнулась искательно. И просияла, вернувшись к тому, что занимало ее до прихода Коломнина:
— Все это пустое по сравнению с главным: теперь мы можем быть вместе. Все время.
— Что ты хочешь сказать? — после выздоровления Коломнина виделись они, как и прежде, исключительно на работе.
— У меня был разговор с Салман Курбадовичем. Ты знаешь, оказывается, он к тебе очень проникся, — глаза Ларисы сияли.
— Рад слышать. Мне старик тоже симпатичен.
— Он сам заговорил. Молчал, молчал. А потом вдруг рыкнул, долго, мол, с женитьбой тянуть думаете. Сережка, он нас благословил!.. Ты даже не представляешь, что это для него.
— Ларка, милая моя! — растроганный Коломнин подхватил Ларису и закружил. — Уж и надеяться перестал — Потому что дурашка и спешишь о людях плохо подумать. Больше того, настаивает, чтоб жили у него в доме, — Лариса почувствовала невольное его движение отодвинуться. Поспешно обхватила. — Надо согласиться, Сереженька. Ведь для него с внучкой расстаться — и думать не хочет.
— Примаком, что ли?
— Ну, почему примаком?! Что за нелепые сравнения, право? — расслышав звук открывающейся двери, Лариса инстинктивно отпрянула и обернулась раздраженно. — Кто разрешил без стука?!
— Извините, я позже, — появившийся в проеме бледный Богаченков кивнул неловко и закрыл за собой дверь.
— Ну вот, из-за тебя человека ни за что обидела, — посетовала Лариса. — Почему примаком?! Ты совсем Фархадова не ценишь. Чтоб он собственную невестку выдал замуж без состояния!
Она помолчала, интригуя.
— Ладно, скажу, чурбан! Он тебе в качестве свадебного подарка собирается передать несколько процентов акций компании.
Отступила с видом доброй феи, только что укомплектовавшей Золушку для бала. Но Золушка оказалась неблагодарной.
— Я, между прочим, на тебе жениться хочу, а не на акциях. Мне чужого не надо.
— Зато мне надо! Чтоб мы жили, ни в чем себе не отказывая. Что в этом преступного, моралист хренов?
— Ларочка! Я не хотел обидеть, — промямлил Коломнин. — Но чего доброго решат, что вообще из-за денег!
— Пусть только попробуют вякнуть! Живо рты позатыкаем! — от полноты чувств она притопнула каблучком. Чуть смутилась. — Что нам до других, Сережа? Если сами про себя все знаем.
— Не могу. ТАК не могу.
— То есть принять подарок от человека, искренне к нам расположенного, ты не можешь, — губы Ларисы обиженно поджались. — А жениться, не имея средств на содержание семьи, — это мы с нашим удовольствием. В этом твоя логика?
По счастью объясняться Коломнину не пришлось. И это спасло их от ссоры, — в дверь постучались — намеренно-громко.
— Да, да, войдите, — на этот раз Лариса обернулась неспешно, демонстративно не выпуская руки Коломнина из маленькой своей ладошки.
На пороге появился Хачатрян в сопровождении Богаченкова.
— Прошу прощения, что помешали, — плохо скрывая удивление, Хачатрян с трудом оторвал взгляд от переплетенных рук. — Но у меня очень срочное. Сергей Викторович, позвонили от Янко. Передали, что компания «Хорнисс холдинг» ('Это на которой акции «Руссойла», — пояснил он для Ларисы), — полностью переоформлена на вас. И кипрский адвокат ждет вашего приезда, чтоб вручить сертификат. — Вот теперь и долгами займемся вплотную, — азартно пообешал Коломнин. — Что у нас с иском к «Руссойлу»?
— Увы, — Богаченков удрученно помотал головой. — Как раз вчера уточнял. Иск к «Руссойлу» от имени «Нафты» находится в Гамбургском суде. Но дата слушания до сих пор не назначена. Юристы боятся, что дело сильно затянется. — И плевать. Главное теперь, что у нас в руках контрольный пакет «Руссойла». Сегодня же отправляем требование о созыве внеочередного собрания. И ручаюсь, двух суток не пройдет, как Бурлюк сам объявится. Потому что если заартачится…
— Уже объявился, — Богаченков протянул телефонограмму. — В Москву на три дня прилетает президент компании «Руссойл» господин Бурлюк. Просит вас о встрече. — Чего ж молчал-то?! — Почему молчал? Заходил с этим, — с некоторой желчностью отреагировал Богаченков.
— Засуетились голубчики! — Коломнин прихлопнул ладони. — Сколько нам не хватает, чтоб быстренько «нитку» дотянуть? Я не я буду, если два-три миллиона не выну из него прямо сейчас.
— Может, не стоит так сразу соглашаться на встречу? — прикинул Хачатрян. — Теперь он на крючке. Пускай побегает за вами, помучится. Легче потом на переговорах ломать будет.
— Не силен я в этих тонкостях, — Коломнин неприязненно припомнил, как запросто поставил его на колени Баландин. — Сейчас главное темп. Чтоб деньги пошли! Так что завтра же с утра вылетаю в Москву. Не хочется, конечно. Но интересы дела прежде всего. Так ведь?
