рубль рассчитан на достройку трубопровода. Не замораживать же?
Коломнин и Богаченков обескураженно переглянулись.
— Если понадобится, заморозим! — непререкаемо объявил Коломнин. — Тебе что важнее: сохранить для себя месторождение или достроить трубопровод и — с поклоном отдать его Гилялову?
— Допустим, это логично, — неохотно согласилась уязвленная Лариса. — Надо так надо. Завтра и начнем.
— Сегодня, — не согласился Коломнин. — Немедленно! Не день. Час промедления опасен!
— Уж и час. Привык страшилками запугивать, — Лариса подмигнула Богаченкову. Но тот — редчайший случай — не откликнулся поспешно на ее зов. Напротив, засопел:
— Понимаете, Лариса Ивановна, все это чересчур логично. Гилялов, он ведь тоже логикой владеет.
— Причем тут?..
— Пойми наконец! — взвился Коломнин. — Сегодня мы утерли им нос только потому, что повели они себя слишком самонадеянно. Привыкли, что все перед ними сами на спину ложатся. Но теперь они побиты и больше такой ошибки не повторят. А это значит!…
— Скоро они спохватятся, — мягко, пытаясь прибить вспыхнувшие страсти, подхватил Богаченков. — Поймут, что пяти миллионов может не хватить. И сами начнут скупать долги.
— И вот тогда они нас точно обойдут! Потому что в отличие от «Нафты» деньги под это у Гилялова зарезервированы. Как минимум пятьдесят миллионов, — Коломнин со значением посмотрел на Ларису, напоминая, откуда взялась эта цифра. — Потому для нас нет завтра. Я накидал список, и прямо сейчас мы должны наметить план скупочной компании. Если, конечно, вы, Лариса Ивановна, сами не решились претендовать на эти пятьдесят миллионов.
Лариса, до того вяловатая, подавленная предстоящей борьбой, вспыхнула негодованием:
— Хватит болтать. Докладывай!
Вопреки ожиданиям скупка пошла тяжело. Слух о том, что кто-то заинтересовался долгами «Нафты», ядерной волной прокатился по области и насторожил всех. Простая логика «Раз долги покупают, значит, они чего-то стоят. И, быть может, еще подорожают» овладела кредиторами. Теперь даже те, кто еще вчера был готов слить невозвратные долги даже за пять процентов, заколебался. Люди принялись торговаться.
За неделю удалось перекупить лишь порядка трех миллионов, что было ничтожно мало.
К тому же мрачный прогноз Богаченкова сбылся много раньше, чем того хотелось.
Спустя еще день к Коломнину, у которого как раз сидел Богаченков, ворвался взмыленный Резуненко.
— Все, спеклись! — с ходу объявил он. После чего извлек из холодильника бутылку пива, сбил пробку о батарею и яростно, обливаясь, принялся заглатывать.
Коломнин терпеливо ждал, в меру встревоженный. Это была обычная манера Резуненко начинать с аккордной фразы. После чего, успокаиваясь, сам же и предлагал нужное решение. Но на этот раз информация и впрямь оказалась чрезвычайно серьезной. Какая-то неизвестная структура начала параллельную агрессивную скупку.
— Сколько предлагают? — уточнил Богаченков.
Продолжая пить, Резуненко раздвинул пятерню. Коломнин и Богаченков переглянулись, встревоженные: пятьдесят процентов. За такими деньгами мог стоять только один человек — Гилялов.
— Что ж, похоже, время подковерных игр прошло, — уныло констатировал Коломнин. — Придется собирать кредиторов и говорить в открытую. Не могут же они не понять: если компанию подомнет Гилялов, он приведет своих поставщиков и своих подрядчиков. И тогда всех их попросту сметут. Попробуем уговорить. И сделать это надо немедленно: потому что если начнут платить живые деньги, никто не устоит.
— Бесполезно, — Резуненко, прицелившись, метнул пустую бутылку в корзину. Не попал. — Черт, и здесь непруха. — Неужто и впрямь платят наличкой?! — всполошился Богаченков.
— Держи карман, — Резуненко продемонстрировал кукиш. — Но договоры уже вовсю подписываются. И, можете мне поверить, будут подписываться и дальше.
— Как это?
— А вот так, — Резуненко подошел к полке, уставленной видеокассетами, достал одну — «Крестный отец-2». Стараясь подражать голосу Марлона Брандо, прогнусил. — Они делают предложение, от которого нельзя отказаться.
— Бандиты? — одновременно догадались Коломнин и Богаченков.
— Еще какие. Только что у меня были. Нагляделся вдоволь, — бычье! Поэтому поверьте мне, скоро они соберут все долги в одно лукошко. Я попытался переговорить кое с кем из приятелей. Убеждал не соглашаться. Но… методы чеченцев слишком свежи в памяти. Проблемы никому не нужны.
— А ты сам что? — прищурился Богаченков.
— Да я-то при чем?.. Сказал, что уже, увы, продал. Мол, сделал глупость. Вот если б чуть раньше. Вроде поверили. Хотя семью на всякий случай завтра же на месячишко сплавлю куда-нибудь отдохнуть. Так что давайте побыстрей хоть мой должок переоформим. Худо — бедно, а около миллиона за «Нафтой».
— Спасибо, Витя, — поблагодарил Коломнин.
— Чего там? Не чужие. Только это проблемы не решает. Чего делать-то думаете?
— Хотел бы я знать, — проворчал Богаченков. Коломнин промолчал.
— Похоже, идей нет, — безысходно определил Резуненко. — А значит, и перспектив.
На самом деле замысел у Коломнина был. Собственно идея была не его. Когда-то ее обронил Богаченков, на заре их работы в «Нафте». В тот период он яростно вгрызался в «нефтяное» законодательство. И как-то, заметив нестыковку в законе о недрах и недропользовании, упомянул об этом в разговоре с Коломниным. Упомянул и отодвинул куда-то на задворки памяти. А Коломнин запомнил.
В этом было их главное различие и одновременно то, что составляло из двух этих разных людей отличную спаянную команду. Богаченков фонтанировал идеями и проектами. И легко их отбрасывал — в случае непринятия. Коломнин трудно вгрызался в любой новый материал, буквально взламывая его. Но в отличие от Богаченкова, все усвоенное тщательно систематизировал и раскладывал в закромах памяти. И, когда требовалось, извлекал, формировал из идеи замысел и передавал для реализации тому же Богаченкову.
Так вот, замысел был. И возник он задолго до того, как началась компания по скупке долгов. В ее результат, если совсем честно, Коломнин не верил изначально. И то, что в скупку немедленно включатся люди Гилялова, тоже не стало неожиданностью. И в том, что, имея «левые» деньги, они легко перекупят основную часть долгов, сомневаться не приходилось. И даже если бы каким-то чудом большинство в Совете кредиторов завоевала Шараева, то и это не стало бы гарантией успеха. Потому что, когда рассказывал он Ларисе об арбитражном законе — « кто соберет больше долгов, тот и возглавит процесс банкроства», он рассказал лишь об одном, очевидном законе.
Но есть и другой, способный отменить первый, — закон административного ресурса. Ты можешь собрать на себя хоть все долги банкрота. Но арбитражный суд вовсе не обязан утвердить кандидатуру, на которой настаивает Совет кредиторов. Он имеет право утвердить совсем другую, по своему, как принято говорить, судебному усмотрению. И эта другая кандидатура, будучи назначенной, может развернуть процесс банкротства так, что главный кредитор останется с носом. Как бы хорошо ни относились местные власти к компании, но ни один здравомыслящий руководитель региона не пойдет на прямой конфликт с всесильным министром энергетики.
А значит, по мнению Коломнина, решение суда было предопределено — «Нафту» с подобающими процессуальными ужимками подложат под «Моспетролеум».
Следовательно, решение необходимо искать где-то в другом месте. И лазейка оставалась. Вследствие банковского высокомерия, по-барски не снизошедшего до описи имущества.
Вопрос теперь был, сумеют ли они сами воспользоваться этой по сути ничтожно малой ошибкой. Даже не ошибкой — легким недосмотром. Нормальным желанием сэкономить лишние деньги в преддверии неизбежной победы.
Коломнин давно продумал план действий. Вечерами, запершись в своей комнате, еще и еще раз анализировал законодательство. Доселе сторонившийся любых «властных» тусовок, теперь, к приятному удивлению Ларисы, он с видимым удовольствием составлял ей компанию при посещении губернаторских
