этой вашей милашкой. Спасибо за стриптиз. Смотрите, Смитик, отдыхайте вовсю, ради меня, ладно. Пока.
Смит. До свидания, мисс Томсон.
Томсон. А если Салли.
Смит. Ха-ха, мисс Томсон.
Томсон. Ха-ха, ну привет. (Стук-бряк поезда, вой гудка, мелькание платформ, и одинокий Смит в своем обособленном мирке, Смит автономный, Смит, жаждущий слияния с толпой. Свет меркнет, тихий напев «Энни Лори».)
Картина 7. Гостиница «Гусь-гуляка»Уютная комнатка Смита в этом сельском приюте, снаружи обшитом досками. Вечереет. Крики совы, свист ветра, лай лисицы. За окном все в снегу. Высокие сугробы в ночных лесах и среди гор, скалистых, отливающих пурпуром в лучах луны. Смит, в отблесках каминного пламени, вращает руками перед зеркалом, стоя в длинном красном дезабилье. Наблюдает профиль своего тела в разных ракурсах, и так и сяк крутя головой. Берет туго свернутый зонт, принимает позицию «к бою», делает несколько глубоких выпадов, сопровождаемых зверским рыком. Звонит телефон.
Смит (пропорциональность позы потеряна; поворачивается к телефону в глубоком приседе с опорой на зонт. Выправился, взгляд назад, и с достоинством, не чересчур нарочитым, медлит снять трубку — пускай звонит. Звонит. С присущей ему, пусть и неброской, точностью движений Смит берет трубку. Слушает. Вешает трубку. И снова телефон звонит, не успел Смит стукнуть зонтом об пол, перед тем как принять позицию «к бою». Звонки продолжаются. Смит в холодном бешенстве возвращается к телефону, снимает трубку). Я же сказал вам, пусть миссис Смит не звонит мне. Что значит, она и не звонит. Что же она делает. Вы меня разбудили. Грубо говоря, из постели выволокли. Ну так скажите ей, чтоб уходила. Ну конечно. (Швыряет трубку. Ждет, смотрит на нее. Конечно, могла бы уж и сама подпрыгнуть. Снова берет трубку.) Так, это Смит говорит. Скажите миссис Смит, что она может ко мне подняться.
Смит (обозревая свое странное красное убранство. Залезает в узенькую сельскую кровать; протянув руку, выключает настольную лампу). Не часто я сам с собой разговариваю, но Боже ты мой, что за жизнь, какая мразь наверх выплывает, а людей приличных пихают, давят и загоняют на самое дно. Но. Сам живи и других не дави. Мисс Томсон даже не взяла свою зарплату. Ей без пересадки. А мой поезд ушел. Хотя бы обернулась на прощанье, рукой махнула. Куда там. Они дома собираются. У них весело.
Ширл (стук в дверь. Ширл из-за сцены). Джордж. Джордж, ты дома. (Смит тонет в одеяле, молча.) Ладно тебе. Я ж говорю: прости, я не со зла тогда сказала. Бывает, я так скажу не подумав, что в голову придет, а потом жалею. Ты такой ранимый. (Голова Смита, перископом из-под одеяла.) Ну право же. (Отворяет дверь.)
Смит (назад, на глубину, в отблесках пламени. По самые глаза под одеялом). Естественно, ведь хочется почувствовать, что тебя ждали, тебе рады.
Ширл (из-за приотворенной двери). А разве нет. Понадобилось тебе слова ребенка всерьез принимать.
Смит. Гадкое, испорченное существо. Ни одному отцу такое не понравится. Я на коленках к ним, с игрушками, а они мне уходи, говорят, не мешай, мы играем.
Ширл. Но, Джордж, это же дети.
Смит. Всего-то и хотел один их грузовичок подпихнуть. А они меня взяли и выпихнули. Когда я был мальчишкой, у меня таких игрушек отродясь не водилось. А они говорят, мы, что ли, в этом виноваты, не путай нас со своим папашей. Выставили меня из собственного дома.
Ширл. Что дом твой, я и так знаю.
Смит. Встретили бы меня по-человечески, а большего мне и не надо.
Ширл. А тебя как встретили.
Смит. А меня оскорбили. Вот, оказывается, во что свежий воздух, поля и леса с хрустальными озерами малышей превращают. Четыре безбожных дикаря.
Ширл. Ну, воспитание без Бога, это ведь ты придумал. Я так далеко сюда шла к тебе, Джордж. По сугробам. Пойдем домой.
Смит. Нет.
Ширл. А войти хоть мне можно.
Смит. Это я еще не решил.
Ширл. Мы что — тратим слишком много. Я постараюсь быть экономнее. Можно мне войти.
Смит. Дверь, кажется, открыта.
Ширл (робко входя). Так ты разрешаешь.
Смит. Я разрешаю.
Ширл (войдя, проводит рукой перед глазами). Света нет.
Смит. Я знаю.
Ширл. Ты где, Джордж.
Смит. В кровати.
Ширл. Может, нам свет зажечь.
Смит. Хватит камина.
Ширл. Ну так можно войти.
Смит. Ты вошла уже.
Ширл. Может, дверь закрыть.
Смит. Закрой. (Ширл затворяет дверь.)
Ширл. Ничего, если я присяду.
Смит. Вон там кресло. (Ширл щурится в темноту.)
Ширл. А, вижу. Спасибо, Джордж.
Смит. Не за что.
Ширл (вводя усталые члены в контакт с креслом). Давай поговорим, Джордж.
Смит. Давай.
Ширл. Джордж, ты понимаешь, о чем я собираюсь говорить.
Смит. Бип-бип.
Ширл. Что еще за звуки такие, Джордж.
Смит. Это ты насчет бип-бип.
Ширл. Да, насчет бип-бип.
Смит. А, это просто так: бип-бип.
Ширл. В темноте звучит как-то странно.
Смит. Бип-бип.
Ширл (медленно вставая). Джордж.
Смит. Да, Ширл.
Ширл (робко приближаясь к кровати). Джордж.
Смит. Я слушаю внимательно, Ширл. (Ширл замирает на полдороге.)
Ширл. В темноте каждый звук кажется таким громким…
Смит. Бип-бип.
Ширл. Не надо этого, Джордж, пожалуйста.
Смит. Бип-бип.
Ширл. Я понимаю, я заслужила это, Джордж.
Смит. Что заслужила. (Ширл продвигается ближе к кровати.)
Ширл. Бип-бип.
Смит. Бип-бип.
Ширл (склоняясь над Смитом). Джордж, мы что, автомобили.
