Кэндис съела еще ложку. Крем-брюле, бесспорно, заслуживает наивысшей оценки. Значит, уже шесть поцелуев. Трепетное волнение стиснуло грудь девушки. Хорошо, что у нее достаточно вина, которое поможет ей пройти через это.
— Мама обычно готовит его на Рождество, — поведал Дерек. — Все соседи в радиусе нескольких миль собираются у нас, чтобы полакомиться этой вкуснятиной.
— Я их понимаю, — пробормотала Кэндис, доедая все до капельки.
Он откинулся на стуле, взяв в руку бокал.
— Итак? Сколько баллов ты ставишь?
— Ты сильно рисковал.
— У меня было секретное оружие.
— Крем-брюле?
Он покачал головой.
— Твоя честность.
— Я вполне могла бы поставить тебе ноль.
— Могла бы.
Но нет. Теперь, приняв решение, она намерена поступить по справедливости. Кроме того, стоит посмотреть, какое у него при этом сделается лицо. Ей захотелось бросить ему вызов.
Кэндис расправила плечи.
— Десять.
— Десять? — Дерек чуть не поперхнулся вином.
Ее брови поднялись.
— Что? Я тебя удивила?
Не то слово. Он просто не мог поверить, что она серьезно.
— Договор есть договор, Дерек.
Дерек медленно поднялся со стула, все еще остерегаясь подвоха.
— Это все изменит между нами, — предупредил он.
В ее зеленых глазах заплясали чертенята.
— Может быть. Зависит от поцелуев.
Наполнив легкие воздухом, Дерек скользнул ладонью по щеке девушки, обхватив ее лицо, сделал шаг вперед и обвил другой рукой тонкую талию.
Потом он склонился к ее рту и коснулся губ своими губами. Первый поцелуй был нежным. По крайней мере начался как нежный. И ему удалось продержаться так целых пять секунд.
Но затем ее губы неожиданно раскрылись, и он вкусил сладость ее рта — короткий взрыв амброзии, который воспламенил его кровь, и жидкое пламя растеклось по чреслам.
Он прижал ее к своим бедрам и зарылся пальцами в волосы.
Он перешел прямо к поцелую номер два, или, может, это все еще был первый? Следует ли считать перерыв на вдох? Их губы почти не расставались.
Он скользнул ладонью под одежду — теплый кокон шелкового платья и подкладки. Как бы ему хотелось заползти следом. Когда его рука легонько прошлась по изгибу ягодиц, он вспомнил об отсутствующих трусиках. Его возбуждение подскочило еще на градус.
Когда же ее руки пробно коснулись его плеч, огни города у него в глазах слились в сплошное лазерное шоу. Тело напряглось и затвердело. Ладонь на пояснице конвульсивно дернулась, прижимая мягкий живот к его твердыне.
Она не сопротивлялась. Она таяла. Ее губы раскрылись еще больше, и он скользнул языком внутрь. Она издала горлом какой-то звук, еще сильнее распаляя его.
В его теле не осталось кислорода. Комната затуманилась и поплыла, и он почувствовал, как какая-то часть его мозга, воспринимающая внешний мир, отключилась. Ничего больше не существовало, кроме вкуса, запаха. Мягкости Кэнди. Он целовал ее все крепче и настойчивее, прогибая спину девушки назад.
Руки на его плечах сжались. Все эти недели, месяцы словесных стычек, нащупывания границ, интеллектуальной прелюдии… Он не представлял, как мог до сих ни разу не поцеловать ее.
Свет свечей задрожал. Запах тающего воска смешался с ароматом ее духов. Звук ударов собственного сердца ревел в ушах. А он все никак не мог насытиться ею. И прижимался все крепче.
Кончики ее пальцев легонько пробежали по его затылку. Она наклонила голову в сторону, глухо простонав его имя.
И тогда он обхватил ее руками и приподнял с пола. Платье задралось, и кончики его пальцев ощутили жар ее обнаженного бедра. Шквал обрушился на него.
Каким-то усилием воли он прервал поцелуй, мягко поставил ее на ноги и отодвинулся. Тяжело дыша, они потрясенно уставились друг на друга.
Кончиком языка она провела по своим припухшим губам.
— Один, — прошептала девушка.
Руки Дерека скользнули вверх и конвульсивно сомкнулись вокруг нее, большие пальцы легли под грудью. Он не мог решить, отодвинуть ее или притянуть к себе. Его голос превратился в хриплый шепот, который, казалось, застревал в горле.
— У нас проблемы.
Она обхватила пальцами его бицепсы и приподнялась на носках. Голосом, ровным и тягучим как крем-брюле, она проворковала:
— Дерек, у нас проблемы с той самой минуты, как мы встретились.
С этим он не мог не согласиться.
Он сделал глубокий вдох, принял совершенно эгоистичное решение и склонился для следующего поцелуя. Этот был жестче и требовательнее, чем первый. Большие пальцы дразнили внешнюю сторону ее грудей, осторожно подбираясь к соскам.
Поцелуи, напомнил он себе. Уговор был только о поцелуях.
У нее был вкус сладкого крема и запах полевых цветов. Губы были мягкими, влажными и зовущими, а гибкое податливое тело так органично, так естественно сливалось с его телом.
Он переключил внимание на ее шею, продвигаясь вдоль шелковистого плеча, исследуя, пробуя, вдыхая.
Платье сползло на дюйм, открывая его взору вершины кремовых грудей. Он выпрямился, на мгновенье залюбовавшись этим восхитительным зрелищем, затем закрыл глаза, спасаясь от сладостной муки, и прижался лбом к ее лбу, делая глубокие, отчаянные вдохи.
Она пошевелилась, и он почувствовал ее губы на своей шее, мягкие, шелковистые, словно крылья бабочки, прикосновения, которые вполне могли обжечь ему душу. Ее язык легонько коснулся чувствительной кожи. И его пальцы неумолимо двинулись вверх по внешним сторонам ее груди.
Она обвила руками его шею, спрятав лицо в изгибе плеча. Нежное, горячее дыхание овевало кожу, и он стиснул зубы, борясь с неистовым желанием сорвать с нее одежду.
Он обхватил ладонью одну грудь, и она снова простонала его имя. Если бы в первый день их знакомства она произнесла звук, хоть отдаленно похожий на этот, эти последние три месяца он был бы ее рабом. Он опустил руку в лиф платья, обведя сосок кончиками пальцев. Тот в ответ затвердел, и Дерек застонал от неподдельной боли.
Он снова поцеловал ее в губы, пытаясь утихомирить бушующую внутри него бурю. Желание уложить ее на импровизированную постель и погрузиться в нее становилось почти непреодолимым.
Еще секунда, и он…
Дерек резко втянул воздух и заставил себя оторваться от ее губ.
— Мы должны остановиться, — прохрипел он.
Ее изумрудные глаза заморгали в замешательстве, лицо казалось мягким и отрешенным в мерцающем свете свечей.
— Что такое? Мы дошли до десяти?
