Когда небеса молчат

человек, чьи жена и маленький ребенок погибли. Я слышал, как одна женщина утешала говоря: «Не переживайте, вы еще молоды. Вы снова женитесь, и у вас еще будут дети!».

Я также знал семью, в которой было девять детей и один из них умер. «Доброжелательницы» подобного рода могли бы сказать им: «Ну что вы расстраиваетесь? У вас же есть еще целых восемь сыновей и дочерей!».

Но ведь это ничего не значит! Ни восемь, ни восемьдесят других детей не заменят вам того одного, которого вы потеряли. Подобные утешители ведут себя так, как будто они не воспринимают наше горе всерьез. Ответ одного человека другому всегда остается загадкой для последнего и даже может довести его до отчаяния.

Только поймите меня правильно. Я уверен, что когда мы сами шагнем в вечность и пелена неведения спадет с наших глаз, мы согласимся со всем, что совершил в нашей жизни Господь. «Да, — скажем мы, это было действительно к лучшему. Теперь я это понимаю». Мы будем довольны и не станем жаловаться и роптать. Однако но эту сторону бесконечности один маленький ответик стоит дюжины ответов на небесах.

Следовательно, «почему?» — вопрос неверный, поскольку он в конце концов ничего не решает. Поэтому когда окружающие в порыве искреннего желания утешить нас начинают навязывать нам свои объяснения, мы можем остановить их слонами древнего страдальца: «Как же вы хотите утешать меня пустым? В ваших ответах остается одна ложь» (Иов 21:34).

К. С. Льюис делится результатами своих поисков недостижимого ответа:

Так где же Бог? Больше всего меня беспокоит следующее: когда вы счастливы, очень счастливы и не ощущаете острой потребности в Боге, стоит вам обратиться к Нему со словами благодарности и хвалы, как вы будете приняты Им с распростертыми объятиями. Но как только вы оказываетесь в беде, когда у вас не осталось никакой надежды, пойдите к Нему, и что будет? Дверь захлопнется у вас перед носом, и вы услышите, как один за другим запираются засовы. А затем — тишина. Вам остается только развернуться и уйти.[31]

Наша ошибка заключается не в том, что мы не находим верных ответов, а в том, что мы задаем неверные вопросы.

Как сказал Кристофер Морли: «У меня для Бога припасен не один миллион вопросов, но, когда я сталкиваюсь с Ним лицом к лицу, они улетучиваются из моей головы и теряют всякий смысл».[32]

По мере того как углубляются наши знания о Боге и укрепляются наши с Ним отношения, мы начинаем больше доверять Ему; а чем больше мы Ему доверяем, тем меньше становится наше желание все понять. Осознав эту простую истину, мы можем обрести, наконец, долгожданный покой.

В свете Библии

В девятой главе Евангелия от Иоанна рассказывается история об одном слепорожденном и его встрече с Иисусом Христом. Проходя мимо, Иисус обратил на него Свое внимание. В те времена на всех проезжих дорогах было полно несчастных, уродов и калек, которые из–за своих физических недостатков вынуждены были попрошайничать. Они стали настолько привычным зрелищем, что люди практически не замечали их или воспринимали этих бедолаг только как досадую помеху на пути, с которой вынуждены были мириться.

Когда мы читаем, что Иисус «увидел» этого человека, на языке оригинала имеется в виду, что Он посмотрел на него с большим интересом. Это был не просто брошенный мельком взгляд Христос очень внимательно вглядывался в этого слепого, что и заметили ученики. Они немедленно приняли живейшее участие в обсуждении судьбы этого человека, но лишь с богословской точки зрения.

Их вопрос отражает религиозное мышление того времени: «Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (Иоан 9:2). Они не спросили: «Неужели кто–нибудь согрешил?», они спросили: «Кто согрешил?».

У них не возникло ни тени сомнения, что именно грех повлек за собой слепоту; оставалось только выяснить, чей грех. И они не имели в виду грех в его глобальном проявлении, свойственный каждому человеку. Нет, их интересовало конкретное прегрешение, послужившее причиной данной напасти.

Согласно бытующим в те времена религиозным представлениям, грех всегда приносил страдания, а значит, если человек страдал или имел какие–то физические отклонения от нормы, следовательно, он был грешен сам или грешны были его родители. Неправедных мучений, по мнению людей, не существовало, мучения однозначно подразумевали прегрешение.

Это верование столь глубоко укоренилось в их умах, что они даже не заметили, как глупо прозвучал их вопрос. То, что грех родителей мог вызвать болезнь этого человека, попять еще можно, но если он был слеп от рождения, то как же причиной тому мог быть его собственный грех? У язычников существовало древнее поверье, которое не разделяли благочестивые иудеи, что человек может грешить еще в утробе матери. Были также люди, которые считали, что человек может быть заранее наказан за те грехи, которые он совершит при жизни. Иными словами, утром — наказание, вечером — грех. Однако это были языческие суеверия, а не иудейские доктрины. Так или иначе, но ученики были твердо убеждены в том, что несчастья являются карой за грехи, поэтому и задали свой глупый вопрос. Придерживаясь ложной теории, они выставили себя на посмешище.

Итак, ученики тоже посмотрели на калеку. Но не с состраданием, а как на объект своей богословской беседы, как на подопытного кролика, которого они собираются разглядывать под лупой своего любопытства.

Ответ Иисуса, должно быть, привел их в замешательство: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий» (Иоан 9:3). Христос, конечно же, не имел в виду, что ни сей человек, ни родители его никогда в жизни не грешили. Он просто хотел сказать, что никакое конкретное прегрешение не стало причиной наказания Божия, павшего на голову этого несчастного в виде слепоты. Человек этот страдал по другому поводу.

Столь стройная концепция учеников рассыпалась в прах. Им так хотелось узнать причину, по которой этот человек родился слепым, им хотелось заглянуть в его темное прошлое и извлечь оттуда какое–нибудь отвратительное, но вполне удовлетворяющее объяснение случившемуся. Они предоставили Христу целых два возможных варианта, но Он отверг их оба.

Самое интересное во всей этой истории то, что, отбросив два предложенных учениками ответа, Иисус не дал им третьего. Он не пролил ни капли света на эту тайну ни в тот момент, ни позже. Он повернул это дело совершенно неожиданной стороной. Для Него слепота этого человека была не небесной карой и не случайным стечением обстоятельств, но была своеобразным испытанием для самого Христа. Его не интересовало, почему несчастный слеп, Он задал единственно верный вопрос: «Что можно сделать?». Его более заботили не причины, а следствия.

Давайте еще раз посмотрим, что Иисус сказал ученикам Своим: «Но это для того, чтобы на нем явились дела Божий».

На первый взгляд кажется, будто Господь намеренно ослепил этого человека, чтобы Ему представилась возможность проявить Себя и дела Свои. Но этот вывод ошибочен. Греческое словечко «hina», переведенное здесь как «чтобы», действительно чаще всего обозначает назначение, предназначение чего–либо, однако в данном стихе это один из тех редких случаев, когда его следует переводить по–иному. В греческом тексте Нового Завета эта конструкция относится скорее к результату действия, чем к его причине. «Похоже, в этом