– Что Фло?
– С Фло ничего не случится?
– Господи, нет. Она меня совсем не интересует. Мне нужны только пленки.
Они привезли Лонни обратно в парк. Позже, вернувшись домой, в бывший особняк Чарльза Бойера, Арни Цвиллман позвонил Симсу Лорду.
– Я видел его. Прокатил немного.
– Ну и?
– У Лонни Эджа коэффициент умственного развития вполне на уровне.
Сидевший в этой же комнате и слышавший разговор Джо-Джо рассмеялся, но Арни недовольно поднял руку, и смех прекратился.
В конце концов именно Лонни решил проблему с жильем для Фло. Он сообщил ей, что встретился с хозяином бунгало на бульваре Кауэнга, где он прежде жил. Новый жилец устроил небольшой пожар, и хозяин сказал Лонни, что согласен снова сдать ему бунгало.
– Но мне казалось, что ты разругался с хозяином, – сказала Фло.
– Так оно и было.
– Мне казалось, что он обвинял тебя в том, что ты водишь в бунгало клиентов.
– Точно.
– Тогда почему он хочет, чтобы ты вернулся?
– Я сказал, что со всем этим покончил. Я сказал, что начинаю новую жизнь.
Фло кивнула. Она подумала, что в его рассказе чего-то не хватает.
– И еще я сказал, что собираются публиковать книгу Бэзила Планта. Тогда обо мне сообщат в новостях, что именно я обнаружил давно потерянную рукопись. И ему это понравилось.
– Но ты говорил, что в бунгало совсем мало места и едва хватало тебе одному.
– Правильно.
– Тогда почему ты хочешь поселиться там со мной?
– Ты помогла мне, когда я нуждался в жилье. Я просто хочу отплатить тебе тем же.
Фло все больше и больше не хватало Жюля. Ей не хватало его помощи в принятии решений.
– Послушай, ты можешь пожить в моей конуре временно, Фло, – сказал Лонни. – Можешь сдать мебель на хранение, а не тащить ее за собой туда, где тебе не нравится. Потом, когда найдешь что-нибудь подходящее, переедешь со всем барахлом. Все-таки это какой-то выход для тебя: поживешь там немного, исчезнешь из поля зрения. В моем районе ты наверняка не встретишь никого из тех, кого ты знала в Беверли-Хиллз.
– Хорошо, – сказала она. Другого выбора у нее не было.
Целый день Фло и Глицерия не слезали со стремянки, снимая шторы во всех комнатах.
– Они не пригодятся больше, – сказала Глицерия.
– Неважно. Не хочу оставлять их Тренту Малдуну, – ответила она.
– Что ты собираешься с ними делать?
– Хочешь, возьми их, Глицерия.
– Нет, черт, не надо. У меня в комнате лишь три крошечных окошечка.
– Тогда сдам их на хранение. Думаю, стоит разбить зеркала у бара.
– Не надо, Фло. Это приносит несчастье. Я их просто сниму со стен.
К вечеру последнего дня, проведенного Фло в доме, весь холл был загорожен картонными коробками и ящиками, готовыми к отправке на хранение, хозяйственными сумками с вещами, которые она решила взять с собой в бунгало на бульваре Кауэнга. Ее любимые диваны, обитые серым атласом, и другая мебель были упакованы для перевозки на склад для хранения, также как китайские бронзовые канделябры с драконами. Глицерия помогла ей обернуть в газеты бокалы от «Штаубена», тарелки от «Тиффани», столовое серебро и все это уложить в коробки и ящики, в которых когда-то они были доставлены в ее дом. Фургон для перевозки вещей должен был придти на следующее утро в десять часов. Ей оставалось только упаковать свою одежду. Чемоданы от «Луи Вуиттон» стояли открытыми на полу, но костюмы от «Шанель» она все не решалась снять с плечиков и еще не притронулась к ящикам и полкам в многочисленных шкафах в гардеробной, заполненных блузками, свитерами, ночными рубашками, бельем и чулками.
В глубине одного из ящиков за нижним бельем, которое она выписывала из Парижа, из того же магазина на Рю де Риволи, где заказывала себе белье Паулина Мендельсон, была спрятана небольшая коричневая коробочка с микрокассетами.
– Вот ключ от моего дома, – сказал Лонни.
Ее вполне устраивало, что Лонни Эдж в этот вечер будет отсутствовать на Азалиа Уэй, так как, по его словам, у него «есть дела». Она подумала, что он, вероятно, вернулся к своему ночному образу жизни, привычному для него в прошлом. С тех пор, как он решил вернуться в бунгало на бульваре Кауэнга, какие-то мужчины звонили ему, и на несколько вечеров – и даже в дневное время – он исчезал, ничего не объясняя. Она обратила внимание, что у него появилось больше денег и он стал проявлять щедрость по отношению к ней, что раньше не было в его привычке. Он перестал препираться с ней по поводу неуместных расходов. Когда она просила его съездить за покупками в супермаркет, он спокойно соглашался и даже на свои деньги покупал ей кое-что, вроде гигиенических салфеток и лака для ногтей, не требуя от нее за это ни цента. Иногда он покупал пиццу и заставлял ее есть.
