И, нагнав торговца в три неспешных шага, вонзил ему клинок между лопаток.
Встав над распростертым телом, он рывком выдернул меч, внимательно осмотрел его, а затем тщательно вытер о траву.
— Надеюсь, что вы все видели? — обратился к свидетелям Лионетто. — Бедняга Николас отчаянно дрался за свою жизнь, и я спас его. А что здесь делают все эти люди?
— Смотрим, как ты спасаешь Николаса, — отозвался Юлиус, силясь отдышаться после бега. — У тебя есть какие-то срочные дела в Брюгге?
Наемник по очереди оглядел их всех и хмуро уставился на Николаса.
— Теперь уже нет. Но кажется, с тобой у нас однажды тоже вышла ссора?
— Верно, — подтвердил тот. — Но тогда другой человек подрался со мной вместо тебя. Думаю, ты можешь считать дело закрытым.
— А ты победил? — проворчал Лионетто.
— Нет, проиграл.
Наемник окинул пристальным взором развалины, заметил мертвеца по одну сторону стены и второго, на другой стороне.
— Ну, теперь ты, похоже, кое-чему научился. Если хочешь заявить, что ты сам прикончил де Флёри, я возражать не стану. Мне нужны деньги, чтобы устроиться в Генте.
— Возьми мой кошель — предложил Грегорио. Лионетто поймал брошенный мешочек с монетами и уставился на стряпчего. Двое других тоже. Наемник ухмыльнулся.
— А ведь я оказал вам услугу, верно? Так не забудьте об этом. Может, когда-нибудь и я попрошу вас об одолжении.
— Демуазель.
Он поклонился фигуре, отделившей от толпы, что собралась со стороны улицы, затем, вложив в ножны меч, со шляпой в руке двинулся прочь.
К ним направлялась Марианна де Шаретти.
— О, Господи Иисусе, — выдохнул Юлиус.
Грегорио, проводив взглядом Лионетто, обернулся к нему.
— Думаю, она видела, кто совершил убийство. Может, нам лучше…
Николас перебил его:
— Не могли бы вы… Не могли бы вы разогнать толпу и привести сюда бургомистра? Я отведу демуазель на улицу Спаньертс.
После боя сердце бешено колотилось в груди, а руки дрожали. Он пытался побороть головокружение и собрать разбегающиеся мысли. Чем дальше она отойдет от толпы, тем меньше шансов, что их услышат посторонние. И все же ей придется узнать скорбные вести прилюдно.
Уже то, что он ждал вдову, не сходя с места, сказало ей больше всяких слов. Марианна де Шаретти была одета строго, как и всегда; платье туго застегнуто на шее и на запястьях, накидка под головным убором скрывает уши и подбородок. Ярко-синие глаза были обведены темными кругами, а губы и щеки казались мертвенно-бледными.
Она подошла ближе и подняла глаза на Николаса.
— Он ранил тебя?
На траве, там где он стоял, была кровь. Он вспомнил нож, вонзившийся в спину. Но это была просто царапина.
— Нет. Мы с Юлиусом… Мы принесли плохие вести.
— Я потеряла Феликса. — В ее глазах не было слез.
— Он повзрослел, — промолвил Николас. — Очень внезапно. Он помогал мне в Милане. И хотел сражаться в Неаполе. Он дрался очень хорошо. Асторре расскажет вам. Затем, вместо того чтобы вернуться домой, он решил отправиться в армию Урбино. Граф Урбино и Алессандро Строцци. Они воевали на востоке.
— Знаю, — сказала она. — В Абруцци. Ты был там?
— Он даже смог принять участие в турнире, — продолжил Николас. — И победил. Он был счастлив. И погиб сразу вслед за этим. На поле брани. Во время битвы в него выстрелили из арбалета. Все случилось очень быстро. Мы похоронили его там.
Он видел, как демуазель содрогнулась. Пока что она не в силах была выслушивать подробности. Ее взгляд опустился на мертвеца, что лежал в траве.
— Он желал заполучить компанию.
— Жаак де Флёри ненавидел Шаретти, — произнес Николас. — Ненавидел женщин, как мне кажется. Тибо был женат дважды, и он презирал его. И вашу сестру. И мою мать. Не стоит больше думать о нем.
— Ты прав. Потом ты расскажешь мне все. И где Феликс похоронен. И где… О, Боже… Девочки! Они сейчас не дома.
— Мы могли бы сходить за ними сейчас, — предложил Николас.
Дом на улице Спаньертс, где все переменилось после пожара, стал для них родным, но ему казался почти незнакомым. Тильда и Катерина не были столь же сдержаны, как мать, зато, утешая их, демуазель смогла сама хоть немного прийти в себя. С Николасом девочки держались совсем как в былые времена, словно и не было никакой женитьбы…
Марианна де Шаретти также вернулась к привычной роли вдовы. Она знала Клааса десять лет. Она выносила Феликса. И вырастила его. И видела, как Корнелис тает от гордости за своего сына и наследника.
Николас все понимал. И, стараясь держаться в стороне, взялся улаживать все бытовые трагедии этого дня.
Над трупом Жаака де Флёри он оставил обоих стряпчих, которые были уверены, что никаких неприятных последствий не предвидится. Тело вскоре увезли, чтобы подготовить к похоронам. Грегорио, со своей всегдашней деловитостью, распустил немногих слуг Жаака. Все, что у того оставалось, унаследует брат.
Так же невозмутимо, не тревожа ни демуазель, ни ее семейство, Грегорио с Юлиусом забрали все те ценности, что были приобретены незваным гостем на деньги вдовы: обращенные в серебро, они вновь вернутся на ее банковский счет. К концу дня от усталости Юлиус почувствовал, что теряет рассудок, и был благодарен Грегорио, который, наконец, отправил его в постель.
Николас продолжал трудиться, словно силы его были безграничны. Грегорио заглянул к нему — получил приказ отправляться домой, и повиновался. Скорбящее семейство, конечно, заслуживало сочувствия, но он все же не был женат на своей хозяйке.
Демуазель чувствовала заботу всех домашних. Время от времени молчаливый Хеннинк, или кто-то из челяди являлся предложить ей помощь или уведомить о приходе гостей. Она вежливо благодарила, но отвечала, что сегодня желает побыть с дочерьми.
Марианна пригласила их поужинать у себя в гостиной, но сама есть ничего не стала. Что касается девочек, то у них аппетит был отменный, как и всегда. Они уже начали приходить в себя. Через пару дней они захотят узнать все подробности сражения и турнира.
Позже, когда она, наконец, уложила их в постель, то услышала, как плачет Тильда, зашла к ней и сидела рядом, пока та, наконец, не заснула. Затем Марианна де Шаретти вернулась к себе в спальню и разделась. Натянула ночную сорочку и села у окна с незакрытыми ставнями, тоскуя по Корнелису. Но это было неправильно. Он очень страдал бы сейчас. Его сын. Наследник… Она-то потеряла лишь своего ребенка.
С лаской и добротой она вспоминала Корнелиса. Он был самым лучшим мужем, какого могла бы желать любая женщина Когда отец Марианны разорился, подобно Жааку де Флёри, Корнелис перекупил компанию и сделал ее процветающей. Он никогда не тревожил супругу деловыми вопросами. На ее долю оставались лишь дети и домашние заботы.
Все было бы иначе, будь с ней Корнелис. Да, порой она чувствовала себя одиноко. Особенно сегодня. Лишь Тильда и Катерина знали Феликса так же хорошо, как она. Но девочки были слишком юными, чтобы утешить мать, равно как и его друзья. С внезапной благодарностью она вспомнила о Маргрит Адорне. У нее были подруги, которые все поймут. Завтра. Но ей еще предстояло пережить сегодняшний день.
