— Лорд Калтер! Вас просят…
Оставшаяся в комнате Кристиан соскользнула на пол и спрятала лицо в мягкой бархатной юбке Сибиллы. Через мгновение она почувствовала, что Сибилла шевельнулась и ее тонкие, красивые пальцы нежно гладят ей волосы.
Гораздо позже, когда Сибилла вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице, из-за угла выскочил Бокклю и столкнулся с ней нос к носу.
— Черт возьми, Сибилла! — Он приглушенно вскрикнул, остановился и внимательно на нее посмотрел. — Вы больны?
— Нет, — отрезала Сибилла и незамедлительно ответила колкостью: — А что с вами стряслось? Бежите как ошпаренный.
Борода сэра Уота торчала во все стороны — верный признак замешательства. Он еще раз вскрикнул. В усталом взгляде Сибиллы блеснула искорка веселья.
— Ну же, Уот! Что-нибудь с моей семьей?
Бокклю выглядел виноватым, но в то же время не мог сдержать удовольствия.
— Сейчас вы захотите дать мне пинка. И предупреждаю вас, поделом.
— Что вы натворили?
— Посадил вашего сумасшедшего сынка лорда Калтера под арест!
— Что?
— Именно, — подтвердил Бокклю с нескрываемым удовлетворением. — Вы, Сибилла, и представить себе не можете! Он без конца пренебрегал приказами — во-первых, ему не следовало оставлять королеву, чтобы отправиться в Крамхо, а когда он заявился сегодня…
— То заставил королеву ждать. Знаю.
— Да, милая, пажи сбились с ног, разыскивая его, но это еще не все. Когда он соизволил прийти, то попросту наплевал на всех нас, прошествовал мимо и бросил в лицо королеве, что он, видите ли, не готов выполнить ее приказ.
— Какой приказ?
— Скакать в Эдинбург и поддержать там правителя, который в панике ожидает нового нападения лорда Грея и англичан, неотвратимого как Страшный Суд. Вы знаете Аррана, и все его знают, но еще никто не осмеливался сказать королеве, что Арран — старый трухлявый пень, который думает задницей.
— Боже милосердный! — простонала Сибилла. — Ричард это сказал?
— Да. Правда, он выразился короче, — пояснил сэр Уот. — Но был чертовски груб. Он не видит необходимости ехать, у него нет времени, он не поедет и не скажет почему, и так далее, и тому подобное, до тех пор, пока королева, которая сама остра на язык, не поинтересовалась, вспылив, уж не проделки ли женщин из его семьи так озаботили милорда.
— Господи, — еле слышно пробормотала Сибилла. — Он сбил ее с ног и затоптал?
— Нет, конечно. — Бокклю с любопытством разглядывал Сибиллу. — Но он прикусил губу, оглядел королеву с головы до ног и сказал: пусть, мол, она думает все, что ей заблагорассудится, а он достаточно послужил королю Франции и более не желает. А затем, черт побери, — закончил сэр Уот с вызовом, — кто- то ведь должен был его обуздать!
— Итак, вы вмешались с вашим неизменным тактом?
— Я просто объяснил, что лорд Калтер все свои силы посвящает поимке брата, что в конечном счете послужит ко всеобщему благу…
— Достаточно. Вы беспринципный грубиян, Уот, — парировала Сибилла, — и королева, конечно, поняла, что Ричард ей не подчиняется из-за семейных дрязг…
— Королева сказала ему все, что она думает о нем и о его преданности, и Ричард не преминул ответить. Черт возьми, я не припоминаю, чтобы он произносил сразу так много слов с тех самых пор, как я его обучал балладам о сэре Гае. Развязка не замедлила последовать, и его взяли под стражу.
— Это, конечно, предложил Бокклю.
— Я ничего не имел против, — признался сэр Уот. — Вы очень на меня сердитесь?
— Напротив. — Сибилла печально взглянула на него. — Жаль, что мне такая мысль не пришла в голову раньше.
После разговора с сэром Уотом вдовствующая леди вернулась к себе, а еще до наступления ночи она, испросив соизволения у королевы и одолжив у Кристиан Сима, который уселся на лошадь позади нее, покинула Думбартон и спешно направилась на юг.
Расположенная в глубине крепости комната, в которую привели Ричарда, была бедно и скупо обставлена, а на окнах виднелись решетки, но там можно было удобно устроиться и читать, да и стражники обращались с ним почтительно и любезно.
Наконец он остался один. Ни один звук снаружи не проникал сюда, и только прохладный ночной ветерок мирно убаюкивал пленника.
Греби, моя леди в шелковом платье,
Качай сыночка в нежных объятьях.
— Шлепанцы? — спросила Кейт Сомервилл.
— Да.
— Бритва?
— Да.
— Голубой дублет?
— Д-д…
— Так я и знала! — победно воскликнула Кейт и открыла чемодан.
Искусно запрятанный под кипой одежды, там лежал потрепанный и засаленный дублет. Кейт встряхнула его, и он принял форму тела Гидеона — слишком, правда, дородную, но знакомую до боли.
— В этом году, — заявила Кейт, — наши горничные получат новые голубые тряпки. Опять идет снег. Не хотел бы ты остаться дома?
Гидеон, которого вовсе не радовала поездка, хмыкнул. Он просмотрел список покупок, который приготовила жена, и хмыкнул снова.
— Почему ты убеждена, что в Лондоне магазины лучше, чем в Ньюкасле?
— Я так не думаю, — честно ответила Кейт. — Но если я еду в Ньюкасл, мне приходится платить самой, а если ты делаешь покупки в Лондоне, то ты и платишь…
Гидеон Сомервилл совсем не хотел ехать в Лондон с лордом Греем. Не считая неприятного эпизода с кражей скота в декабре, зима, хотя и обильная снегами, прошла в относительном спокойствии. Он уезжал теперь потому, что не мог оставить без внимания приглашения лорда-лейтенанта, который весьма щепетильно относился к исполнению своих приказов и который не успокоится, пока Сомервилл не предстанет перед лордом-протектором.
Пока Сомервилл и лорд Грей были в пути, лорд-протектор от имени юного короля выступил с призывом ко всему дворянству тех графств, которые должны были выставить войска для грядущих сражений.
Смутьяны-шотландцы, полагаясь на помощь иностранных союзников, готовятся посягнуть на крепости, прежде нами отвоеванные и отстроенные нашим государством, а также хотят настроить против нас наших подданных, в особенности в приграничных районах. Мы уже не раз одерживали над ними верх и заставим их еще пожалеть об утраченном спокойствии. Мы будем и впредь защищать нашу страну и полагаемся в этом на помощь вашего графства…
Протектор послал также и за графом и графиней Леннокс.
Как теперь было известно всей Шотландии, Мариотту доставили в логово Лаймонда и поместили в Башню. Приехал врач, ее младенец умер, и врач уехал. Из всех тех, кто имел к этому касательство, один Лаймонд ничего не знал. За неделю до приезда Ричарда в Думбартон, Лаймонд покинул наконец Далкейт и поскакал по заснеженным равнинам к Башне.
Он молча выслушал новости от Терки и медленно поднялся к себе в комнату. Перед камином его ждала прелестная цветущая Молли, розовощекая и златовласая. Ничто в ее внешнем виде не напоминало об Остриче: блестящие волосы и чистые глаза казались воплощением невинности, и она выглядела так, будто всю жизнь провела в тишине и спокойствии.
Когда Лаймонд вошел, Молли встала, обняла его и нежно поцеловала. Затем, прижав палец к губам в
