наклониться, чтобы его услышать.
— Для таких, как Пеппа, кто привык носить подобную экстравагантную одежду, — да, может быть, но не для тебя. — Едва эти слова сорвались с его языка, Рич понял, что сделал серьезную тактическую ошибку на своем пути к доверию Кристианы.
Кристиана вскинула подбородок, под тонкой тканью чуть колыхнулись груди. На этот раз Рич не остался безразличным к этому зрелищу, едва не проглотив язык. Кристиана зловеще улыбнулась.
— Я передумала. Я никуда с тобой не иду.
— Ну уж нет.
Если бы Рич мог соображать разумно, он бы понял, что наделал достаточно ошибок для одного вечера. Он просто вежливо откланялся бы и ушел, чтобы обдумать ситуацию и исправить ее, когда они оба немного остынут. К несчастью, хладнокровие в этом поединке подвело его, и, обуреваемый нежданными эмоциями, он и вовсе не прислушивался к голосу разума.
— Мы договорились поужинать вместе, и я заказал столик. — Он протянул к ней руку.
Кристиана попыталась уклониться. Высокие — выше, чем она привыкла носить — каблуки подвернулись на натертом до блеска полу. Рич подхватил ее в тот миг, когда она уже начала падать. Их ноги переплелись. Он подался вперед, и оба оказались на полу. Ее громкий стон и его проклятия раздались одновременно с шумом от падения тел.
Кристиана с силой уперлась ладонями в грудь Рича. Он умудрился повернуться во время падения так, что она упала на него, а не на безжалостно твердый пол. Но, несмотря на его усилия, волосы, растрепавшись, закрывали ей глаза, а по бедрам определенно гулял сквозняк. Похоже, юбка задралась и обернулась вокруг талии.
— Пусти меня, нахал! — буркнула она, извиваясь в попытке освободить платье и подняться.
— Прекрати меня дразнить, иначе я устрою неприличную сцену прямо посреди коридора, — прорычал в ответ Рич, стараясь не забывать, что он не мальчишка, а взрослый мужчина, которому положено контролировать реакции своего тела.
Именно в эту секунду Кристиана ощутила под собой твердый жар откровенно возбужденной плоти. Она окаменела и уставилась на него во все глаза.
— Ты что это, серьезно! — выдохнула она.
— Сама чувствуешь. Разве похоже, что я шучу? — в ярости выпалил Рич. Более нелепой ситуации он и вообразить не мог.
— Не смей на меня орать!
Рич в душе проклял и свое тело, так предательски вышедшее из-под контроля, и соблазнительную плоть Кристианы, прижатую к нему так тесно. Обхватив руками ее талию, он заглянул ей в лицо. От потрясенного выражения ее глаз он проглотил проклятие, готовое сорваться с языка. Она ведь не школьница. Должна была бы понимать, что делает с ним! А вместе с тем у нее был такой вид, словно она впервые ощутила под собой мужчину.
— Сколько тебе лет? — пробормотал он, внимательно вглядываясь в нее. От невероятной, абсолютно невозможной, неизвестно откуда взявшейся мысли у него заныло в груди.
— Тридцать.
— Ты ведешь себя так, словно ни разу не оказывалась в подобном положении. Почему? — Будь он способен сейчас соображать разумно, то наверняка сформулировал бы свой вопрос потактичнее.
Кристиана почувствовала, как предательская краска волной заливает щеки, недвусмысленно отвечая на его вопрос. Сама она ни за что бы не решилась ответить.
Рич весь напрягся, гнев в его глазах сменился недоверчивым изумлением.
— Не может быть!
Она попыталась сбить его с толку высокомерным взглядом. Напрасный труд.
— Ты девственница?
Невероятно, что ни один мужчина не смог сломить ее сопротивления. Рич просто не мог поверить в то, что весь мужской пол до такой степени глуп и беспомощен. Его глаза блуждали по никем не тронутому женскому телу, которое сейчас оказалось так близко к его собственному телу и душе. Он внезапно ощутил такое острое чувство ответственности и такую силу в себе, что готов был хоть луну с неба достать. Пусть даже самая крохотная капля доверия Кристианы вдруг обрела для него невероятное значение.
— Больше ни слова! — прошипела она. От злости и смущения в ее обычно очень мягком голосе зазвучали резкие нотки.
Он дотронулся до ее лица. Голос его непроизвольно смягчился. Ее гневный выпад проскочил мимо его сознания, не задерживаясь. Ему необходимо было услышать ее ответ. Кажется, ни в чем в жизни он не нуждался сильнее.
— Но почему? Ты что, большую часть сознательной жизни провела в монастыре? Я понимаю, тебе было нелегко, но ведь должен же был найтись хоть один мужчина с головой на плечах, способный заглянуть в твои глаза и увидеть, какая ты!
— Заткнись! — рявкнула Кристиана. Ей уже было все равно, что у нее там случилось с платьем и как сильно она прижимается к Ричу. Ни за что она не позволит ему касаться этой стороны ее жизни. Просунув ладони между их телами, Кристиана с силой уперлась ему в грудь и попыталась подняться.
Рич и бровью не повел. Игнорируя ее усилия, он лишь прижал ее покрепче к себе.
— Ответь. Почему?
— Не отвечу, — задыхаясь, проговорила она и принялась извиваться с еще большей энергией. — Пусти меня, пока кто-нибудь нас не увидел.
— Никто нас увидеть не может. Мы упали очень удачно — ногами в гостиную. С лестницы и из коридора видны только наши головы. Кроме того, Джош и Пеппа уже выходили на площадку, увидели нас, убедились, что мы живы — и вернулись к себе. То же самое сделала и Эльза; во всяком случае, полагаю, я слышал именно ее топот.
При этих словах все силы покинули Кристиану, и она на глазах сникла.
— Так они все нас видели?
Он кивнул, вглядываясь в ее лицо. Целый калейдоскоп чувств отражался сейчас в ее глазах, эмоции одна за другой озаряли их прозрачную глубину.
— Только верхнюю часть, ничего больше. Клянусь.
В его голосе Кристиана вновь услышала сочувствие. Он понимал ее смущение и неловкость возникшей ситуации. Ее ресницы опустились, закрыв его от ее взгляда. Но эта видимость отстранения не спасала ее от близости его тела, от силы его рук, обхвативших ее, от его жара, обволакивающего ее, как золотистые солнечные блики.
— Я ничего не слышала, — прошептала она.
Рич поднял к ее лицу и вторую руку, ладони его легли на изящно очерченные скулы, что придавали ее чертам такую неповторимость и строгую чистоту. Он смотрел, как снова открылись ее глаза, затуманенные невысказанными воспоминаниями. Нежность была для него новым чувством. Страсть, вожделение — это он знал. А вот желание защитить, уберечь было ему прежде незнакомо.
— Не нужно меня бояться.
Кристиана почти растаяла от его глубокого, проникновенного тона, от скрытого смысла его слов.
— У меня не слишком богатый и совсем не радостный опыт в этой области. Я устала бороться за свою добродетель. А теперь появляешься ты и заставляешь меня мечтать о том, что, как мне казалось, уже давно во мне умерло, — произнесла она, сама не заметив, с какой легкостью ей дались признания в собственных страхах.
Ей сейчас куда важнее было сказать правду, чем скрыть прошлое. Если она хоть что-нибудь для него значит, он поймет. Если он отвернется — что ж, она справится. А если правда не испугает его и он останется, значит, и ей не стоит пугаться зарождающегося между ними доверия.
Чуть улыбнувшись, он убрал с ее лица спутанные локоны.
— То же самое и ты сделала со мной. Я дал самому себе обещание, что ни одна женщина больше не будет иметь надо мной власти. Что отныне и до конца своих дней я буду только брать. С тобой я забыл об этом обещании, — тихо добавил он. Ее откровенность требовала и от него такого же честного ответа. — В данный момент я хочу тебя больше, чем хотел какую-либо женщину в своей жизни. Но я не беру напором. Я
