Люсия остановилась у тротуара. Я собрался было выйти из машины, но она вдруг схватила меня за руку.
– Какой сегодня день?
– Вторник.
Актриса на мгновение замешкалась, словно ей предстояло принять ответственное решение.
– Я приглашаю вас к себе на ужин.
Это было столь неожиданно, что я не нашелся, что сказать. Люсия молча включила зажигание... Лишь во дворе ее роскошного дома на бульваре Ланн я осмелился заговорить:
– Мадам Меррер!
– Да?
– Лучше не стоит.
– Почему?
– Я не могу объяснить, но чувствую, что не должен соглашаться.
Автомобиль остановился перед массивной оградой из кованого железа, за которой виднелась ослепительной белизны парадная дверь с бронзовыми ручками в форме человеческих рук. Все выглядело роскошным, оригинальным и вместе с тем произвело на меня впечатление тюрьмы.
Люсия подхватила свои перчатки, сумочку, очки и скомандовала:
– Идемте!
– Нет.
– В таком случае потрудитесь объясниться.
– Ну что ж, видите ли, завтра вы по-прежнему останетесь в этом великолепном доме, забыв начисто о проведенном вечере, а я вернусь в свою шестиметровую каморку и не смогу больше думать ни о чем другом, кроме вас... Я просто-напросто боюсь, вы понимаете?
Она пристально посмотрела на меня. Впервые я заметил в ее глазах любопытный огонек, который действовал завораживающе.
– Не надо бояться, Морис. Жизнь принадлежит тем, кто не отступает...
Пожав плечами, я вышел из машины, помог выйти Люсии, после чего проследовал за ней в дом.
Нам открыл дворецкий в белой куртке и черных брюках. При виде меня он и бровью не повел. Все его внимание было обращено на хозяйку, которой, судя по всему, он был по-собачьи предан. На его лице застыло восхищенно-умоляющее выражение человека, просящего автограф. Он не имел ничего общего с особым родом прислуги, считающей высшей доблестью пренебрежительно относиться к своим именитым хозяевам. Слуга помог актрисе снять манто так, словно распаковывал произведение искусства.
– Приготовьте еще один прибор, Феликс.
– Хорошо, мадам.
Люсия толкнула дверь. Не отставая ни на шаг, я проследовал за ней, передвигаясь с осторожностью путешественника, впервые попавшего в дебри Амазонки. Это роскошное жилище внушало мне не меньший ужас, чем джунгли. Мы оказались в гостиной, своими размерами едва ли уступавшей съемочной площадке, где стояли гигантский кожаный диван и кресла. Угол занимал рояль, на котором возвышался самый огромный подсвечник, какой я когда-либо видел. Стены были обиты лимонного цвета шелком, белоснежный ковер устилал пол.
– Я оставлю вас на минутку, мне нужно переодеться.
В ожидании Люсии я уселся в кресло подальше от распластавшегося, точно осьминог, громадного дивана и еще раз осмотрелся.
Комната, несмотря на богатое убранство и яркие тона, выглядела печально. В ней чувствовалась затхлость дома, в котором никто не живет.
Появился слуга, толкая перед собой тележку с напитками. Видимо, тщательно проинструктированный, он обратился ко мне с любезной улыбкой:
– Месье предпочитает виски или портвейн?
Я остановился на виски. Если бы подобные порции предлагались клиентам в барах, те бы в скором времени разорились. Феликс наполовину наполнил спиртным высокий стакан, бросил туда кубик льда и протянул мне сифон с газированной водой. Не имея ни малейшего представления о том, как пользоваться сифоном, я решил не рисковать, опасаясь, что своими неумелыми действиями не только испорчу виски, но и залью ковер, и потом никогда не смогу себе этого простить. Слуга мое замешательство истолковал по- своему.
– Месье, может быть, предпочитает пить виски неразбавленным?
– Ну конечно, – обрадовался я подсказке.
Феликс снова улыбнулся, видимо, тем самым выражая восхищение моей храбростью, и оставил меня наедине с одиночеством и безмолвием. Я сделал глоток. По телу тотчас же разлилось благотворное тепло. После второго глотка робость исчезла, уступив место приятному возбуждению. Когда наконец появилась Люсия, одетая в синее атласное кимоно с белой отделкой, я был почти пьян.
– Прошу к столу, Морис.
Лишь с третьей попытки мне удалось оторвать от сиденья мое внезапно налившееся свинцом тело.
Столовая была столь же огромна, как и гостиная, но обставлена с большей изысканностью. Повсюду вдоль стен возвышались диковинные растения, огромное окно, выходившее в сад, наполняло помещение
