— Не соблаговолите ли вы показать мне низ вашей спины? — спросил Гролофф.
Эдуар ничем не выдал своего удивления. Соскочив с верстака, он расстегнул комбинезон, под которым были только трусы, и повернулся к герцогу спиной.
Тот наклонился и перекрестился.
— Боже всемогущий! — прошептал старик.
— Вас так взволновало мое родимое пятно? — спросил Эдуар.
— Такое же родимое пятно у всех мужчин из рода Скобосов. По форме оно напоминает очертания Черногории.
— Ну и дела! — хихикнул Бланвен, чтобы скрыть смущение.
— Нет никакого сомнения, что вы сын Сигизмонда Второго, — заявил герцог.
— А в династии не было Эдуара?
— Нет.
— Значит, я Эдуар Первый? — пошутил Бланвен.
— Выходит, да.
— Сын князя — ладно, но сын служанки — вот в чем загвоздка, не так ли?
— Необязательно, поскольку князь признал свое отцовство.
— Да и потом, в любом случае ведь Черногория республика?
— Пока.
— Хм, знаете ли, возвращение Зорро… На вашем месте я бы особо не рассчитывал на это.
— История непредсказуема, монсеньор.
Эдуар подскочил.
— Повторите-ка, пожалуйста, что вы сказали!
— Я сказал, монсеньор, что история непредсказуема.
— Вы называете меня «монсеньор»!
Старый толстяк улыбнулся.
— Отныне мне будет затруднительно называть вас как-нибудь иначе.
Герцог огляделся.
— Вы здесь живете?
— Не княжеское жилье, не так ли?
— Все Скобосы увлечены техникой. Ваш отец был…
— Я знаю: его страстью были мотоциклы.
— А у вашего деда — самолеты. Короче говоря, монсеньор, княгиня Гертруда хочет как можно скорее увидеть вас.
— У меня страшно много работы, — возразил Эдуар с нарочито наивным видом.
Герцог был шокирован.
— Ну же, монсеньор, вас ожидает княгиня-мать! Думаю, что вам следует собрать вещи и отправиться вместе с нами в Швейцарию.
— Княгиня Гертруда ждала меня тридцать два года, — ответил Эдуар, — пусть наберется терпения еще на восемь дней. К пятнице я должен закончить заказ на два автомобиля. Ведь слово князя, господин герцог, чего-нибудь да стоит!
Тут вернулся ездивший за запчастями на вокзал Банан. Толстый старик и «роллс-ройс», в котором тот приехал, произвели глубокое впечатление на паренька.
— Позвольте представить вам моего подмастерья, месье Селима Лараби, — сказал Эдуар.
Банан с готовностью протянул руку герцогу, тот, явно испытывая мучение от возможного рукопожатия, никак не отреагировал.
— Банан! — воскликнул Бланвен. — Разве ты не знаешь, что негоже засранцам вроде тебя протягивать свои грабли герцогу; тебя не научили этому на твоих арабских базарах?
При виде обеих физиономий — Гролоффа и Селима — Эдуара разобрал смех. Герцог встал опять со стоном.
— Позвольте мне удалиться, монсеньор. Что я должен сказать княгине Гертруде?
— Что я приеду в воскресенье.
— Можно ли надеяться, что вы прибудете к обеду, монсеньор?
— Можно!
Старик достал из кармана пенсне и приложил его к глазам как лорнет.
— С ума сойти, как вы похожи на НЕГО, — уверенно сказал он, — это поразило меня во время вашего первого визита.
— Что не помешало вам выгнать меня точно проходимца, — заметил Эдуар.
— Тот короткий остаток дней, который мне суждено прожить, я неустанно буду просить у вас прощения, монсеньор. Находясь подле вашей бабушки, я вижу свою миссию в том, чтобы защищать княгиню: как только небо над ее головой хмурится, я открываю зонтик.
На помощь своему пассажиру поспешил Вальтер. Он сменил бархатную куртку на другую, из голубого сукна, а кожаный шнурок — на настоящий галстук, блестящий от частой носки.
— Вы проверили предохранители у вашей кареты? — спросил Эдуар.
— Нет еще, месье.
— Это неблагоразумно, — пожурил шофера Бланвен. — Хотите, я проверю?
— Не думаю, что вам стоит заниматься подобным делом, — пролепетал старик.
Герцог склонился перед автомехаником.
— Желаю вам всего наилучшего, монсеньор, и — до воскресенья.
— До воскресенья, мой милый герцог. Скажите княгине, что я захвачу с собой вина.
19
Эдуар предупредил Розину, что отправляется в путешествие, не открывая ей всей правды. Он только намекнул, что речь идет о любовном приключении, и это обрадовало мать.
В пятницу, отдав клиентам починенные автомобили, Эдуар отправился вместе с Бананом в Париж, чтобы купить себе респектабельный, по его мнению, костюм, нижнее белье и английские туфли от фирмы «Ж.М. Вестон». Бланвен предпочитал легкую обувь итальянского производства, но посчитал, что князю больше приличествуют туфли с круглыми носами и широкой подошвой. Эдуар посвятил араба в суть происшедшего, и Банан, ослепленный блестящей судьбой своего патрона, вышагивал рядом с ним, как носильщик царского паланкина. Они пообедали в ресторане «Фуке», и Селим был поражен толпящимися там звездами кино и телевидения.
По дороге обратно Эдуар сообщил своему подмастерью, что на время своего отсутствия он поручает ему заниматься гаражом, и дал необходимые советы.
— В первый раз ты обманул мое доверие, снюхавшись с Мари-Шарлотт, — сказал Бланвен. — Обманешь во второй раз — между нами все будет кончено.
Приложив правую руку к груди, Банан поклялся, что старое не повторится.
На следующий день Эдуар пустился в дорогу за рулем «Ситроена-15» серого цвета с черными крыльями. Он полностью заменил мотор автомобиля и перекрасил его. На такой машине не стыдно было показаться в замке.
К вечеру Бланвен добрался до Женевы и остановился в отеле «Интерконтиненталь». У бабки он хотел появиться свежим и отдохнувшим. Он пообедал прямо в гостинице, немного выпил и отправился к себе в номер. Переодевшись в пижаму, Эдуар включил телевизор: была ночная трансляция футбольного матча; но задолго до полуночи, сморенный сном, погасил свет и скользнул на свежие простыни.
А когда Бланвен проснулся, его охватил страх — панический страх, с которым он никак не мог совладать. Ему хотелось отправить записку княгине Гертруде Черногорской, отказаться от встречи и сломя голову ринуться домой. Эдуар топтался перед препятствием, как упрямая лошадь, отказывающаяся
