— Но в чем дело? — запротестовал Эдуар.
— Я думаю, что в повестке все изложено.
Князь аккуратно распечатал конверт и прочел бумагу. Он был поражен. Его извещали в жесткой форме, что, ввиду неоднократной неявки в прокуратуру Версаля по делу об укрытии краденых машин, он обязан явиться в уголовный суд.
— Я никогда не получал никаких повесток, клянусь вам! — уверял Эдуар полицейского.
Однако тот лишь пожал плечами.
— Зато эту вы, во всяком случае, получили, — сказал он, усаживаясь на свой мотоцикл.
В полной растерянности все трое провожали его взглядом, пока он не скрылся за поворотом.
— Ты когда-нибудь видел повестки на мое имя? — спросил Эдуар Банана.
— Если бы я их получил, я бы тебе переслал.
Эдуар повернулся к Наджибе:
— А ты…
Он не закончил фразу, увидев, что она плачет.
— Черт возьми! Что ты натворила? — закричал Эдуар.
— Я их выбросила.
И Эдуар, и Банан потеряли дар речи, настолько абсурдным был поступок Наджибы.
— Ты законченная идиотка! — сказал Банан. Эдуар просто спросил:
— Зачем?
— Я не хотела, чтоб тебе причиняли неприятности. Я думала, что тебя надо защитить!
— О дьявол! Ты просто взбесившаяся сучка! Ты ничего не соображаешь, наделала кучу глупостей и гадостей. Ты впала в первобытное состояние. Тебе бы жить в эпоху там-тама и шаманов! Ты даже не представляешь, в какое дерьмо ты меня вляпала!
Растерявшись от этого шквала ярости, Наджиба села, поджав под себя ноги, на брезент, которым обычно при ремонте закрывают сиденья машин, чтобы не повредить ткань. Сгорбившись, с опущенной головой, она была похожа на жертву, обреченную на заклание.
Эдуар сжалился.
— Пойди приведи себя в порядок и извини меня за то, что я тебе наговорил, — вздохнул он, проводя рукой по ее недавно отросшим жестким волосам.
Наджиба не двигалась.
Огорченный Селим, щадивший сестру, не осмеливался сделать ей выговор за ее нелепое поведение.
— Как же я ничего не замечал? — хмыкнул он. — Что это ей пришло в голову? Она ведь умная…
Эдуар оставил их и отправился проконсультироваться с адвокатом. Среди его клиентов был старик- адвокат, который не пользовался большой популярностью, но был ему симпатичен.
Мэтр Кремона жил в Вокрессоне на старой вилле из песчаника. В неухоженном саду яростно лаяла гладкошерстная одноглазая громадная собака. Хозяин не захотел привести в порядок густые заросли в саду и избавиться от сорной травы.
Эдуару открыла не совсем еще старая женщина, при виде которой непроизвольно в голову пришло слово «неряха». У нее были длинные обесцвеченные волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. Этакая карикатура на Офелию. На старухе был бумазейный пеньюар, карманы которого свисали, как уши слона. Ее варикозные ноги, замотанные в бинты сомнительной чистоты и сами грязные, были обуты в домашние туфли со стоптанными каблуками. У нее был тусклый взгляд, бледное лицо и брови, подкрашенные карандашом, в форме пагоды.
Князь сказал, что хотел бы видеть мэтра Кремона по делу.
— Анри! — резко прокричала женщина.
Ее крик был похож на рык дикого животного.
— Иду! — ответил Анри, прерывисто дыша.
Шум спускаемой в бачке воды заполнил весь первый этаж, после чего из туалета вышел адвокат. Старик сразу узнал своего механика.
— Бланвен! Какими судьбами?
Он приближался, протягивая на ходу руку для приветствия.
— Не думаю, что меня к вам занес счастливый ветер.
— Позвольте представить мою жену, — с гордостью сказал старик, показывая на «неряху».
— Мое почтение, мадам! — поклонился князь.
— У вас проблемы? — спросил Кремона.
Он провел Эдуара в кабинет, находившийся рядом с входной дверью.
— Проблема одна, но тем не менее очень серьезная, — сказал князь.
Непроветриваемая комната, в которой явно годами не убирали, была пропитана запахом заплесневелых бумаг и скопившейся грязи. Вдоль стен высились груды папок, картонных ящиков и пожелтевших журналов.
Кремона обошел сваленные в кучу папки с делами, чтобы пробраться к своему вертящемуся креслу. Эдуару повезло больше: он беспрепятственно прошел к кожаному креслу, предназначенному для посетителей.
Князь изложил суть дела. Кремона принял позу своего знаменитого итальянского однофамильца, открывшего законы начертательной геометрии.[15] В глубокой задумчивости адвокат водил карандашом по своей вставной челюсти, будто по ксилофону.
— Ваш подмастерье, малыш Селим (он его прекрасно знал), мог бы засвидетельствовать, что его сестра после катастрофы стала не вполне психически нормальной? Кроме того, он должен подтвердить ее признание, касающееся уничтожения вашей корреспонденции. Вы просто можете доказать, что вас не было во Франции в данный период. Остается основная и самая важная проблема: покупка этой украденной машины. Вам передали контракт по продаже?
— Нет.
— Вы платили наличными или чеком?
— Наличными.
— Сколько?
Эдуар назвал сумму, которая привела старого адвоката в замешательство.
— Оказывается, эти малютки на колесиках так дорого стоят?
— Все зависит от модели, мэтр.
— Продавец вам передал технический паспорт?
— Нет.
Адвокат нахмурился.
— Какие же были на ней номера без технического паспорта?
— Какие-то были, но продавец и их забрал.
— Вы поинтересовались, откуда эта машина, Бланвен?
— Страсть делает коллекционера неосторожным, мэтр.
— Но хоть что-то он вам объяснил?
— Ничего, так как я ни о чем не спрашивал; но если бы я задал вопрос, то он поклялся бы всеми богами, что купил машину у одной вдовы в провинции.
— Я мог бы вывалить все судье, хотя сомневаюсь, что буду достаточно убедительным. Но, в конце концов, надо попытаться, если только через месяц не найдется ничего получше.
Эдуар заплатил положенный адвокату гонорар и по дороге все время задавал себе вопрос: если Кремона не выиграет дела, что с ним, Эдуаром, будет?
28
