всю ее иронию.
— Это не правда…
— Нет. Это правда. Я не могу ничего с собой поделать. И я не искал ее. Все само собой произошло. Она тоже любит меня.
— Вы поженитесь, и у вас будет много детей, — нервно хихикнула она и зарыдала, напрасно пытаясь сдержаться.
— Ева… Я смогу жениться лишь тогда, когда поправлю свои дела…
— Тогда это грозит стать вечным.
— Оставьте сарказмы. Вам лучше выплакаться.
— Смотри-ка!..
— Правда, вам это очень нужно…
И она заревела, словно только этого совета и ждала. Вздрагивала и икала, зарывшись лицом в подушку. А я даже боялся утешить ее, погладив или обняв, — помнил о вчерашнем поцелуе.
В общем, я ждал, когда все пройдет. Слезы многое вымывают.
Наконец она успокоилась. Но в ее покрасневших глазах был стыд, и она избегала смотреть мне в лицо.
— Ева, можно сказать вам еще что-то? Она кивнула.
— Слушайте, у меня к вам…
— Чувство самой искренней дружбы, да? — вскрикнула она. — Давайте, давайте, рассказывайте, а мы будем верить.
— Нет, Ева, это не чувство дружбы. Это что-то более тонкое… Я не хочу разделять вас с Элен… Никогда, вы меня слышите? Я постараюсь создать в доме добрую атмосферу… Вы увидите, чего только мы ни придумаем!
Она с удивлением посмотрела на меня.
— Помните, что я сказал вам вчера, до того, как мы.., до того, как мы совершили это сумасбродство?..
Она усмехнулась:
— А вы представляете, что будет если, я расскажу об этом, так сказать, сумасбродстве Элен?
С самого начала всей этой сцены я предчувствовал возможность шантажа с ее стороны.
Я весь побледнел, но продолжал смотреть на нее спокойно, как будто бы речь шла о незначительной шалости.
— Хорошо, предположим, — сказал я, напуская на себя веселый вид. Но голос у меня был глухой.
— Вы знаете, что она сделает?
— Я слушаю.
— Она покажет вам дверь, и вам останется лишь прихватить ваш чемоданчик… Я почувствовал, что должен немедленно что-то сделать, чтобы исправить положение. Что-то неожиданное, существенное.
Я вышел в коридор и крикнул:
— Элен! Подойдите, пожалуйста, на минуту!.. Мне кажется, Ева нам хочет что-то сказать!
Как только я опять повернулся лицом к Еве, я увидел растерянность в глазах — теперь это был уже совершенно другой человек.
Элен пришла, смущенная, в бело-голубой ночной рубашке. Она остановилась у дверей и смотрела на свою сестру с таким страхом, что мне стало больно за эту взрослую женщину.
— Слушаю тебя, моя дорогая… Ева прочистила горло:
— Виктор мне все сказал…
— Кажется, вы любите друг друга и женитесь на днях… Когда он найдет себе место?
Элен смотрела на меня с удивлением. Я заморгал ресницами.
Ева теребила в руке уголок своей простыни.
— Мне кажется также, — продолжала она, — что вы позволите мне остаться с вами…
Элен подошла к кровати. Она взяла в руки золотистые волосы сестры и убрала их с ее лица.
— Ну конечно, моя дорогая…
— Думаю, нужно, чтобы Виктор быстрее нашел себе место. И тогда все будет чудесно, не так ли?
Элен кивнула.
Ева снова зарыдала. Рыдания были такие сильные, что я испугался. Кровать вздрагивала. Девушка чуть ли не задыхалась. Элен побежала в соседнюю ванную, принесла оттуда стакан воды, налила в него капель десять какой-то жидкости из коричневого флакона на столике и заставила Еву выпить весь стакан.
— Спи моя дорогая, — обняла она ее по-матерински. — Поговорим об этом завтра.
Какое-то время мы еще оставались в комнате. Ева постепенно перестала икать, дыхание ее становилось все более ровным, и мы вышли. Я был весь в поту — нервы.
— Спасибо, — прошептала Элен. — Страшно, наверное, было, правда? Я пожал плечами.
— Только казалось, что страшно, Элен.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИХ НОЧИ
Глава 7
Несколько дней прошли без происшествий. По сравнению с той сумасшедшей ночью наступил чрезвычайно спокойный период. Элен и я вели себя как двое обрученных — во всяком случае, делали все так, как это полагается в приличном обществе. Мы снова стали называть друг друга на «вы», и речи даже не могло быть о том, чтобы обменяться хоть каким-нибудь поцелуем. Ева, казалось, радовалась вместе с нами и без конца говорила о предстоящей свадьбе. Я даже вынужден был охлаждать ее пыл.
— Видите ли, Ева, — говорил я ей, — вы ведь должны понимать, что об этом пока говорить рано…
Говоря так, я краснел: я ведь по-настоящему палец о палец не ударил, чтобы найти себе место.
Элен молчала. Из нас троих она нервничала больше всех.
Однажды вечером мы, как всегда, сидели после ужина в патио и старуха Амелия подавала нам кофе. Служанка по-прежнему терпеть меня не могла: я ведь перевернул вверх дном всю жизнь в доме. В глубине души она чуяла во мне авантюриста. Впрочем, в какой-то мере она и не ошибалась.
Когда она вышла, Ева набросилась на меня:
— Так скажите, Вик!
«Она уже начала называть меня Виком.»
— Скажите, Вик, а не лучше ли вам вместо того, чтобы терзать себя в поисках, может быть, несуществующего места, стать владельцем, например, магазина?
Я поморщился:
— Ну нет, это не для меня!
— Я знаю, что у вас нет денег, но какое это имеет значение? Мы с Элен купили бы магазин за наши деньги… А вы вели бы дела. Не правда ли, замечательно?
Элен загорелась:
— Ева правильно рассуждает, Виктор, это отличная идея.
— Вы и так были милосердны со мной, — возражал я.
— В чем вы видите милосердие? Это чисто коммерческое дело. Если мы с Элен вложим деньги в дело, нам потребуется управляющий. А чтобы вы не стеснялись излишне, магазин будет функционировать под нашим именем, а прибыли мы будем делить… Над этим надо хорошенько подумать, как ты полагаешь, Элен?
— Ну конечно.
— Завтра ты позвонишь нотариусу. Я остановил их:
— Постойте…
— Что еще? — не терпелось Еве.
— Вы забыли об одном небольшом обстоятельстве.
— Каком?
— Я не понимаю ничего в коммерции. Все, что я умею делать, это складывать и раскладывать бумаги… Я не чувствую себя коммерсантом. Ну какой из меня владелец магазина?
— Разные бывают магазины, — возразила Элен. — Вовсе не обязательно торговать вином или
