Джеральд Даррелл
Филе из палтуса
ПОСВЯЩАЮ ЭТУ КНИГУ МОЕМУ БРАТУ ЛАРРИ, КОТОРЫЙ ВСЕГДА ПООЩРЯЛ МЕНЯ И БОЛЬШЕ ВСЕХ РАДОВАЛСЯ МОИМ УСПЕХАМ.
«Этот ребенок ненормальный, набивает карманы улитками!»
«Этот ребенок ненормальный, держит скорпионов в спичечных коробках!»
«Этот парень ненормальный – работать в зоомагазине!»
«Этот парень ненормальный – задумал работать в зоопарке!»
«Этот тип ненормальный, бродит в джунглях, кишащих змеями!»
«Этот тип ненормальный – решил завести свой зоопарк!»
«Этот тип ненормальный – пригласите его к себе, и он поселит орла в вашем винном погребе!»
«Этот тип ненормальный».
РОЖДЕНИЕ НАЗВАНИЯ
Был один из тех знойных, ясных, безоблачных дней, какие изо всех стран мира только Греция умеет созидать. На оливах стрекотали цикады, и море представляло собой глубокое по тону, живое отражение синего неба. Мы только что не спеша управились с обильным ленчем под корявыми кривыми оливами, которые росли почти у самой воды на одном из прекраснейших пляжей Корфу. Женщины отправились купаться, оставив Ларри и меня наедине друг с другом. Мы лениво возлежали на песке, задумчиво передавая из рук в руки огромную бутыль в оплетке, с отдающим скипидаром греческим вином. Пили молча, предаваясь размышлениям. Ошибается тот, кто думает, что писатели при встрече сыплют остроумными шутками и игривыми замечаниями.
– Хорошее вино, – произнес наконец Ларри, неторопливо наливая себе стакан. – Где ты его брал?
– Купил у человечка, который держит лавку в одном из переулков возле площади Святого Спиридона. В самом деле хорошее вино, согласен?
– Отличное. – Ларри посмотрел вино на свет, оно отливало поблекшим старинным золотом. – В последней бутылке, которую я брал в городе, было нечто по виду и на вкус похожее на ослиную мочу. Наверно, это и впрямь была моча.
– Я буду проходить там завтра, – сказал я. – Могу взять для тебя бутыль, если хочешь.
– М-м-м, – отозвался Ларри, – возьми две. Утомленные глубокомысленной беседой, мы наполнили
стаканы и снова погрузились в молчание. Остатки нашей трапезы привлекли муравьев. Черных, крохотных, суетливых и длинноногих, крупных, рыжих, с торчащим наподобие зенитки жалом. По коре оливы, к которой я прислонился, ползали рои причудливых гусениц. Маленькие пушистые твари, смахивающие на уродливых грязноватых белых медведей.
– Над чем ты работаешь сейчас? – справился Ларри. Я удивленно посмотрел на него. У нас было неписаное
и невысказанное правило: во избежание раздоров и вульгарной брани никогда не обсуждать друг с другом то, что мы называли Нашим Творчеством.
– Как раз сейчас – ни над чем, но вообще-то кое-что задумал. По правде говоря, мне подсказала одну идею твоя книжка «Spirit of Place».
Ларри иронически фыркнул. В «Spirit of Place» вошли его письма друзьям, тщательно собранные и изданные нашим старым другом Аланом Томасом.
– Не понимаю, какую идею она могла тебе подсказать, – заметил Ларри.
– А вот подсказала. Я подумал о том, чтобы составить своего рода сборничек. У меня накопилась уйма материала, которому не нашлось места в моих книгах. Вот я и решил собрать все вместе под одной обложкой.
– Отличная мысль, – заключил Ларри, наливая себе еще вина. – Никогда не давай пропадать хорошему материалу.
Он снова поднял стакан, любуясь цветом вина. Потом посмотрел на меня, и в глазах его зажегся озорной огонек.
– Знаешь что, – сказал он, – назови-ка свою книгу «Fillet of Plaice».
Я так и сделал.
МАМИН ПРАЗДНИК
Лето на Корфу выдалось на редкость долгое и жаркое. Несколько месяцев вовсе не было дождя, от восхода до захода с выцветшего неба лились на остров жгучие лучи. Нестерпимая жара все пекла, все иссушила. Нелегко далось нам это лето. Радушный Ларри наприглашал в гости кучу своих друзей, представителей творческой интеллигенции. Они прибывали такими косяками, что мама была вынуждена дополнительно нанять двух служанок и почти все время проводила в нашей огромной, темной подвальной кухне, перебегая от одной плиты к другой, чтобы накормить полчища драматургов, поэтов, писателей и художников. Теперь наконец мы проводили последних гостей, и наше семейство отдыхало на балконе, попивая холодный чай и созерцая тихое синее море.
– Ну слава Богу, все, – сказала мама, отставив чашку и поправляя очки. – Право, Ларри, дорогой, не приглашал бы столько людей. Никаких сил не хватает.
