Рид придержала дверцу лимузина для Изабелл, Мередит и Чейза. Она собиралась уже сесть в машину, когда встретилась взглядом с Джо. Пульсирующая боль в груди усилилась от его сочувственного взгляда. Она знала, он не будет говорить с ней о Джимми, хотя точно так же пытался избавиться от боли, часами начищая и полируя их пожарную машину. В пожарной машине сняли бобину для шланга, чтобы поместился гроб. Те, кто понесут гроб, поедут с ним до кладбища, а Джо и Нейтан должны стоять на подножках.
– Рид? – Изабелл вопросительно посмотрела на неё.
– Да, уже иду, – тихо ответила Рид. Из внутреннего кармана пиджака она достала солнечные очки.
Рид устроилась на роскошном кожаном сидении и закрыла дверь. Лимузин тронулся следом за медленно отъезжающей пожарной машиной. Похоронная процессия отправилась на кладбище. Чейз встал, чтобы наблюдать в окно за длинной чередой машин позади них.
– Чейз, сядь на место, пожалуйста, – тихо попросила Мередит.
Зная, что лучше не спорить, он развернулся и плюхнулся на сидение.
Когда они подъехали к городскому кладбищу, Рид увидела на противоположной от входа стороне две припаркованные пожарные машины с лестницами, поднимающимися высоко вверх и пересекающимися в дань уважения Джимми.
Машина направилась по узкой дороге, скрытой в тени разросшихся деревьев. Когда они остановились, Рид вышла первой. Из соображений этикета она сняла солнечные очки, хотя предпочла бы остаться в них. Все эти дни она из последних сил контролировала свои эмоции и совершенно вымоталась. Рид чувствовала, как присутствующие на похоронах оценивающе смотрят на неё, как будто пытаются решить, стоит ли подойти и выразить своё сочувствие, и Рид желала лишь спрятаться от них за тёмными линзами солнцезащитных очков.
Она провела их маленькую компанию по аккуратно скошенной траве к рядам стульев перед могилой. Изабелл усадила Чейза посередине, рядом с Мередит, а сама села с другой стороны. Рид осталась стоять около стула Изабелл.
– Внимание, – скомандовал Перес, и Рид затаила дыхание.
Вынесли гроб. Медленным и чинным шагом его положили на возвышение и накрыли крышку американским флагом.
– Марш!
Ряды пожарных в униформе двигались как один, высоко вскидывая левую ногу; они маршировали на расстоянии ширины плеча, сложив руки за спиной.
Рид едва могла заставить себя слушать молитвы и высказываемое сочувствие семье погибшего. Она старалась найти связь с реальностью, черпая силы у стройного ряда пожарных, проходящих мимо, но ничто не могло заполнить пустоту в сердце.
Раздалась заунывная мелодия волынок «О, благодать», и все стихли. Мужественно борясь с подступающими слезами, Рид закрыла глаза и представила, что плачущая волынка забирает её боль. Но когда мелодия смолкла, она почувствовала одну лишь тоску и никакого облегчения.
Начал говорить капеллан.
– На протяжении всей истории жизни пожарных ассоциировались со звоном колокола. Колокол начинает звонить по ним, едва они заступят на службу. Днём или ночью каждый сигнал для них как призыв к борьбе с огнём, зовущий туда, где их жизни требуются для спасения людей. Только когда огонь потушен, звон стихает. Колокол звонит три раза, перед тем как ознаменовать конец. Сегодня наш брат, капитан Джеймс Мэттью Грант, выполнил своё предназначение, свой долг, и колокол звонит три раза в память о нём, отдавая дань его жизни и службе.
– Внимание, – раздалось снова; пожарные немедленно отреагировали. – Караул! – Они размашисто отдали честь.
Раздалось три удара большого золотого колокола. Когда последние отголоски звона растворились в воздухе, одинокий горн заиграл традиционный похоронный мотив.
– Оружие к ноге! – Десятки рук с шорохом опустились вниз, выполняя команду.
Когда почётный караульный осторожно снял с гроба флаг и свернул его традиционным треугольником, Рид сделала шаг вперёд. Она попросила только об одном отступлении от правил. Обычно начальник снимал флаг и передавал его семье. Сегодня флаг должна была принять Рид.
Бережно приняв флаг из рук караульного, как положено – одна рука сверху, другая снизу, Рид упёрлась мыском левого ботинка в землю и с характерным щелчком развернулась на сто восемьдесят градусов. Она где-то слышала, что если задержать дыхание, не заплачешь.
Надо проверить.
Она сделала глубокий вдох и собралась с духом. Мягкая ткань под пальцами была украшена звёздами, и Рид пыталась сосредоточиться на них, а не на агонии, сжигающей сердце дотла.
Традиции и честь, – вот то, что Рид понимала. Эмоции на самом краю сознания были ей незнакомы. Половина её души умерла вместе с Джимми. И хотя внешне она казалась сильной, внутри нее остались одни руины.
Мередит, Чейз и Изабелл сидели перед ней. Три пары глаз, полных слёз, всматривались в её лицо. Три причины быть сильной. Она опустилась на одно колено перед стулом Чейза. Когда она протянула ему флаг, он принял его и прижал к груди. Его лицо было решительным не по годам, и он все еще не плакал, отчего ей стало ещё больнее.
– Вольно.
Глава третья
Рид стояла в дверях. Кухня по-прежнему была кухней Джимми. На столе стоял термос, готовый к тому, чтобы его наполнили горячим чёрным кофе. Стопка писем на маленьком столике около задней двери ждала, пока её переберут. У Джимми была привычка складировать всю корреспонденцию до тех пор, пока кипа не свалится на пол. Только тогда он садился разбирать кучу купонов со скидками и предложениями, срок действия которых уже истёк, и они отправлялись прямиком в мусорную корзину.
Изабелл стояла около раковины, спиной к Рид, её руки были погружены в пенную воду, но она не торопилась перемыть все тарелки. Вместо этого она задумчиво смотрела в окно на задний дворик.
– Давай, я помою. – Рид слегка подтолкнула её локтём в сторону. Изабелл стояла так уже очень долго, вода в раковине успела остыть, а мыльная пена раствориться.
Девушка хотела было воспротивиться, но Рид уже вынимала тарелки из холодной воды и подставляла под струю кипятка. Изабелл взяла сухое полотенце.
– Все уже ушли? – Вечером соболезнующие друзья заполнили дом Джимми. Изабелл выслушивала их, сколько было сил, и, наконец, ускользнула в тишину кухни.
– Только что проводила Джо с женой, – кивнула Рид.
– Она милая.
– Да, ему повезло, что она терпит его. Слушай, у тебя был сегодня тяжёлый день. Ты замечательно со всем справилась, – мягко сказала Рид.
Изабелл внимательно посмотрела на неё, отметив выделяющиеся на нежной коже тёмные круги под глазами. Рид сняла пиджак и галстук, закатала рукава форменной рубашки, оголив сильные руки.
Изабелл знала, что Рид чувствует утрату так же глубоко и болезненно, как она сама. Изабелл тяжело вздохнула, будто непереносимая печаль сегодняшнего дня навалилась на неё в один миг.
– Спасибо за помощь. И передай от меня благодарность своей маме.
– Конечно. Люди раздражали Чейза, и мама увела его к нам, он уже заснул. Она просила передать тебе, что если ты не против, она приведёт его утром.
Изабелл уже знала, что Рид и Джимми работали по двадцать четыре часа в сутки, а остальные сорок
