Итак, я ждал, прикованный к Острову цепями неизвестности. За это время стая дважды охотилась. Для косаток мало что изменилось. Но я воспринимал случившееся как брошенный мне вызов. Возможно, это лишнее свидетельство моего комплекса неполноценности. Я искал враждебную сознательную силу, которая притворялась частью слепой природы и проявляла себя под маской неотвратимости. И сама смертельная угроза могла быть только одной из ее гримас…
На следующее утро моя самка уже чувствовала себя гораздо лучше. Я отвязал ее и досыта накормил рыбой. Напоил. Оказалось, что она умеет пользоваться живым опреснителем. Потом я овладел ею. Она была покорной и тихой. На какое-то время я забыл о своих потерях, забыл обо всем. Да, почти так я и представлял себе слияние. Чего-то не хватало, но, может быть, полная гармония придет со временем?
После я испытал физическую усталость, опустошенность и вместе с тем – невероятное облегчение. Самка освободила меня от демонов, которые росли в подсознании, будто черные жемчужины внутри раковин моллюсков…
Потом я наблюдал за Островом, а самка изучала мою корзину. Она наверняка отличалась от той, которые плетутся для носителей-акул, но отличия невелики. Похоже, Остров не произвел на самку особого впечатления. Она взглянула на него лишь мельком. Она интересовалась близкими и конкретными вещами. Все непонятное и отдаленное для нее просто не существовало.
Наверное, такова природа всех самок. С их помощью мы снимаем напряжение и освобождаемся от демонов, пока цепи, выкованные нашим же вожделением, не образуются снова. А самки тем временем заботятся о хрупких гнездышках и создают иллюзию благополучия.
Несколько раз Остров извергал из себя зловонную жидкость, образовавшую черную маслянистую пленку на поверхности океана. Иногда выпускал вверх столбы дыма… Я задавался праздными вопросами. Например, мне было интересно, способен ли этот плавучий гроб производить хоть что-нибудь, кроме отбросов?
Вопрос оказался не таким уж праздным. Ответ я получил вскоре.
Когда снова раздался грохот, напоминавший близкий гром, стая была на действительно безопасном расстоянии. Я не повторяю ошибок дважды. Впрочем, на этот раз направление потока было обратным. Врата металлического ада отворились, чтобы выпустить многие сотни тонн воды, заполнявшей лабиринт. Происходящее чем-то напоминало извержение подводного вулкана, только вместо лавы лилась горячая жидкость.
Как только нас коснулись первые обжигающие струи, Лимбо нырнул вниз, в холодные слои. Казалось, мы познали новый способ убийства. Но был и другой вариант: обитатели Острова (или единственный обитатель, составлявший с ним взаимопроникающее целое) пытались нас отпугнуть… Бурлящий поток нес с собой мертвеющие водоросли, мелких полусварившихся рыбешек и какие-то обломки, не имевшие ничего общего со здешними донными отложениями.
Несколько минут мы парили в глубинных сумерках, пока наверху происходили перемешивание, теплообмен и выравнивание температуры. Потом стало еще темнее – мы очутились под черным непрозрачным пятном, тянувшимся за Островом. Я чувствовал: еще немного – и мне понадобится воздух. А самка была уже на пределе, и я приказал Лимбо двигаться к границе пятна и чистой воды как можно быстрее.
В том месте, где кит вынырнул, вода была отвратительно теплой. Но я испытывал дискомфорт не только по этой причине. Какие-то новые «тени» внезапно возникли на моем внутреннем горизонте. Откуда они взялись? Я догадался об этом почти сразу же. И я сомневался в том, что стая готова к новой схватке.
Впрочем, при любом раскладе, даже самом безнадежном, взрослые косатки знали свое дело. Киты начали перестраиваться в боевой порядок.
Я попытался сконцентрироваться на чужих «тенях». Десять особей. Не акулы. Не косатки. Не кашалоты. Не двуногие. Черт меня возьми, их слабое излучение не было похоже на излучение ни одного из знакомых мне существ! Ровный, безэмоциональный фон, изменявший свои параметры только в момент реагирования на приказ. И я отдал первый приказ, хотя это могло повлечь за собой непредсказуемые последствия.
Мать рассказывала мне о таких дьявольских штучках древних, как мины. Столкновение с ними означало почти неминуемую гибель. Некоторые из них таились в глубине на привязи, образуя целые заграждения, а другие блуждали по воле океанских течений… Так вот, эти твари, исторгнутые из чрева Острова, было словно разумные мины – малоуправляемые и смертельно опасные. Однако канал для взаимодействия был открыт, и я нащупал его.
С громадным трудом мне удалось заставить тварей отвернуть и двигаться параллельным курсом. Потом я направил Лимбо в их сторону.
По мере сближения меня охватывал мистический страх, сменившийся постепенно трепетом благоговения. Я присутствовал при акте творения, вернее, мне был предъявлен непосредственный результат. Это было поистине сверхъестественно!
Твари оказались в пределах видимости. Внезапно я узнал своего молодого кита, попавшего в ловушку Плавучего Острова, – его размеры, контуры плавников, строго индивидуальную форму «седла», – только теперь он отбрасывал десятикратную тень. Десять особой, идентичных во всем, вплоть до мельчайших деталей. Даже их движения и излучения были синхронизированы.
Можно было подумать, что это какой-то фокус с отражениями, но я уже понимал, что отражения тут ни при чем. Если присмотреться, становилось заметно, что и движения этих новых созданий были не столь гладкими, как у прототипа, – при сохранении прежней амплитуды каждая фаза состояла из отдельных частых рывков, которые всегда следовали друг за другом в одинаковом ритме, будто «мышцы» были частями хорошо отрегулированного… (Я знал слово «регулировать», и я знал слово «механизм». Теперь я, кажется, догадывался, что они означали в прошлом.) И еще кожа…
Я решился подплыть совсем близко. Как передать ощущение от прикосновения к одному из этих «китов»? Его кожа была МЕРТВОЙ и не регенерировала, хотя через мельчайшие отверстия на поверхность выдавливалась какая-то смазка, снижавшая трение о воду. И даже смазка пахла чем-то чужим.
Но то, что таилось под оболочкой, было гораздо загадочнее, чем эффективный и быстрый способ точного воспроизведения внешнего вида моего потерянного кита.
Каждый член этой маленькой странной стаи обладал частицей его расщепленного разума. Но самого самца уже не существовало! Кто может понять это? Во всяком случае, не я. Не знаю, что сделали с ним во чреве чудовищного Острова, каким образом удалось скопировать его и воспроизвести в нескольких экземплярах, откуда, в конце концов, взялся нужный материал, – однако в результате появились муляжи, абсолютно схожие между собой. Внутри них был металл и что-то еще. Вещество, аналогов которого не существовало в природе. Магнитное поле Земли оказывало на него влияние и даже могло испортить
