Я уже говорил, что в отличие от меня Габриэль умел жить и с толком проводил свободное время. Он снова приложился к своей фляге. Если когда-нибудь создадут машину времени, она непременно должна работать на этом волшебном топливе! Хозяину и в голову не приходило предложить мне коньяк. Как и в предыдущий раз, мне достались лишь тощие струйки аромата, но даже их хватило, чтобы отправить меня в прошлое. Кажется, я задремал. Карета раскачивалась, как колыбель, попадая в глубокие рытвины, а я отплыл в тумане полузабытья и легко приплыл к берегам детства.
Не покидая уютного кораблика грёз и посасывая соску инфантилизма, я рассматривал беспорядочные и отрывочные сценки охоты, похожие на ожившие и раскрашенные, будто в детских снах, гравюры, – всадники, гепарды-мутанты с великолепным искрящимся мехом, смазанным вдобавок светящимся составом в соответствии с цветами родов; традиционный костёр на лоне остекленевшей природы на плоском пляже возле мёртвого озера. Пейзаж «Брейгель», из которого почему-то были изгнаны наивные пейзане…
Спустя примерно полчаса я проснулся. Справа от дороги по-прежнему тянулась бетонная змея с перерубленным телом. Руины могут быть живописны, если это руины памяти. В противном случае они ужасающе однообразны и приедаются, как барханы в пустыне или дюны на морском побережье. Но вскоре надвигающуюся скуку развеяла новая неожиданная встреча. Я начал было клевать носом и чуть не расквасил его об колено Габриэля, сидевшего напротив, когда карета резко остановилась.
Высунувшись в окно, я увидел причину задержки. Вместо засады мы наткнулись на ходячий кинопроектор. Посреди дороги торчало нечто, напоминавшее человеческую фигуру, окружённую мерцающим облаком, в котором переливались видения…
Химерический Отшельник, догадался я. В пользу этого свидетельствовали косвенные признаки; прямых доказательств и быть не могло. Прежде я ни разу не встречал Химерических, что, впрочем, неудивительно. Те были подвержены весьма своеобразной форме эскапизма – непрерывно наполняя пространство вокруг себя Химерами, они вытесняли все остальное за порог восприятия. Таким образом, внешняя угроза попросту переставала существовать.
Выдернуть их из недоступной крепости иллюзий, насколько я знал, удавалось крайне редко, но и это, по-видимому, относилось к жалким эпигонам. Неблагодарное занятие – все равно что ломать старорусских матрёшек. Внутри каждой сломанной куклы всегда оказывалась новая. А о том, чтобы Химерический сам «убрал пелену», нечего было и мечтать.
Однако мне повезло, и я стал свидетелем уникального случая, хотя моей заслуги здесь нет никакой. Дьявол Габриэль прогуливал меня по своему нескончаемому саду чудес, и пока ещё мы не добрались до ядовитых и плотоядных цветов…
Передо мной действительно возникло маленькое чудо, ускользающий шедевр. Я сразу же попал под влияние Химерического и не думал сопротивляться. Это было как глоток безопасного вина или полузабытая музыка.
Вначале за Отшельником появился старинный дом, окружённый тенистым полузаброшенным парком, где все дышало покоем, тишиной и одиночеством. Белый портик с вензелем озаряло закатное солнце, и я узнал это место, парк моей единственной скоротечной любви. А вон и беседка, до сих пор хранящая ЕЁ неразличимый шёпот, сумеречную тайну поцелуя, улику утраченной чистоты…
И вспомнились летние вечера, изнемогающие от тоски… И песни, тающие вдали… И яблонь цвет… И могилы предков… Прощай, моя навеки сгинувшая Атлантида!..
Потом дом и парк исчезли в молочно-белой пелене; вместо них сквозь тающие клочья проступил берег океана. Лунная дорожка состояла из капель расплавленного золота, танцующих в тёмном просторе. Пляж был усеян отпечатками ног; их медленно, но неотвратимо слизывали волны. Ветер трепал ткань забытых шезлонгов. Вскоре я различил фигуры отца и матери. Они удалялись по лунной дорожке в туннель из бледного света и манили меня за собой в призрачную страну…
Габриэль щёлкнул пальцами, и все исчезло. Существо с чистым лицом юной девушки – но при этом и с огромной седой бородой – стояло перед мордами наших лошадей на перекрёстке дороги и тропы, уводившей в ближайший лесок. Оно имело самый безмятежный вид и улыбалось по-детски беззащитно. Гериатрический эффект оказался впечатляющим – даже более впечатляющим, чем маска молодости на физиономии моего хозяина.
Если это был все-таки мужчина, то зарос он невероятно. Наверное, не стриг волосы на голове с самого рождения, а бороду – с того дня, когда на подбородке пробился первый пушок. В результате теперь он выглядел закутанным в прохудившуюся рыбачью сеть поверх своего балахона. Его кожа имела фактуру полированного дерева, а ногти он, кажется, обламывал по мере отрастания.
Вообще-то встреча с Химерическим считалась хорошей приметой. Вот и наш безмозглый кучер не стал его давить.
– Что-то нам в последнее время попадаются одни клоуны, – громко заметил Габриэль, который тоже разглядывал волосатое создание. – Эй, любезный, уйди с дороги!
Отшельник не двинулся с места.
– Помолимся вместе, брат? – спросил он вдруг. Голос у него тоже оказался молодой и сильный.
– Тут давно забыли Божью молитву, – небрежно ответил Габриэль. – Да и сам Он нечасто сюда заглядывает. В последний раз я видел Его в Новом Вавилоне. Он изучал эсперанто.
Улыбка Отшельника стала сочувствующей.
– Обо мне Он вспоминает каждый день. У меня к Нему прямая линия, – заявил Химерический, показывая левую руку, к запястью которой на манер часов был пристегнут пейджер фирмы «Motorola».
– Везёт тебе, братец, – заметил Габриэль с явным сарказмом.
– А о тебе этого не скажешь. Самое время помолиться, брат!
– Предложение отклоняется. Отвали! Кстати, что Он сообщил тебе сегодня?
– Что я встречу тебя на этом перекрёстке. Я ждал. И ты приехал, – констатировал Отшельник, нисколько не изменившись в лице. Я не сразу заметил ствол дробовика, высунувшийся из спутанных волос. А когда заметил, то в первый момент решил, что у Химерического эрекция.
– Ты посмотри, Санчо, ещё один спаситель заблудших, – сказал Габриэль без малейшего удивления. – Ловец во ржи, мать его! И где ОН только находит таких? – Затем хозяин спокойно обратился к Отшельнику: – Слушай, запелёнутый, разве ты умеешь пользоваться этой штукой?
