испытывал тревогу пополам с горечью. Сейчас Сегейла значила для него больше, чем когда-либо, однако он так и не сумел отвести от нее беду. Глядя на ее выпирающий живот, Люгер со всей остротой чувствовал, насколько уязвимы и беззащитны его женщина и особенно его будущий ребенок…
Тем не менее сам он не спешил впервые в жизни разделить с любимой супружеское ложе. Вместо этого он осмотрел небольшой арсенал, спрятанный в нише за сдвигающейся стенной панелью. К его удовлетворению, тайник оказался нетронутым и оружие находилось в приличном состоянии. Давным-давно, еще в добрые старые времена, Стервятник готовил смертоносные игрушки на черный день и хранил их в одному ему известных укромных местах, которых хватало почти в каждом помещении громадного дома. А ведь кое-что наверняка осталось и от отца – в тайниках, о которых Люгер-младший даже не подозревал.
Снаряжая перстень отравленными иглами и обматывая удавку вокруг запястья, он осознавал, что делает это скорее по старой привычке, нежели по необходимости. После схватки с кабаном вера Стервятника в собственные силы была изрядно поколеблена. То была не его победа. С некоторых пор он был неразделимо связан с оборотнями посредством рыцарского меча и непостижимой магии. Он знал теперь возможности этого оружия, но совсем не был уверен в своей способности вызвать в нужный момент земмурских демонов, а главное – в своей готовности заплатить за их помощь вечным проклятием бессмертной души…
Тем не менее кровь Газеуса и потревоженные духи старинного дома, чей покой был вероломно нарушен незваными гостями, взывали к мести.
Не дожидаясь утра, Слот отправился бродить по темным залам со свечой и обнаженным мечом. Вероятно, он сильно рисковал, не зная, с чем может столкнуться в собственном родовом гнезде, но по- настоящему его заботила только безопасность Сегейлы. Сейчас любой магии он предпочел бы полдесятка верных людей, но он был один, если не считать кучера, оставшегося на ночь в конюшне. К тому же Люгер не доверял гарбийцу.
В одной из комнат второго этажа Стервятник обнаружил остатки недавней трапезы. На карточном столике лежала колода игральных карт. Судя по записям, сделанным мелом, играли трое… Узкая дорожка, протоптанная в пыли, вела из комнаты к лестнице – Люгеру это напоминало звериную тропу.
Он поднялся в библиотеку. Некогда уютный зал, располагавший к спокойному уединенному времяпровождению, теперь выглядел так, будто здесь что-то искали – притом делали это в лихорадочной спешке. Свечи выгорели полностью. Один подсвечник был опрокинут, ковер залит вином, чернилами или кровью. Повсюду валялись клочья разорванных пергаментов. Толстые тома, разбросанные на столе и на полу, были раскрыты; на ветхих страницах осела пыль. Слот присмотрелся к ним повнимательнее. Оказалось, что пострадавшие от варварского обращения книги посвящены исключительно магии и оккультным наукам.
Горки пепла на полу и в медной жаровне, а также обгоревшие кости свидетельствовали о попытках провести зловещий ритуал. Люгер допускал, что какому-то негодяю, проникшему в дом и едва не потерявшему рассудок, срочно понадобился рецепт спасения, заклинание, помощь, ответ на вопрос, который сделался поистине вопросом жизни и смерти. Вот только нашел ли чужак то, что искал?
Стервятник заметил свою гадательную колоду, лежавшую на каминной полке, и, повинуясь безотчетному порыву, снял верхнюю карту. Когда рассеялось облачко пыли, он увидел, что это Сфинкс – самая загадочная и самая непостоянная из карт Оракула, которая отражала темную и непостижимую сторону жизни. Насколько Люгер помнил, изображение всякий раз менялось, демонстрируя ему неисчерпаемое разнообразие символов и многозначительных деталей.
Ночь возвращения не стала исключением. Сейчас у Сфинкса, возлежавшего на черном монолите, была огромная грудь кормящей самки и безмятежное лицо спящей женщины. Люгер узнал это лицо и побледнел… В правом углу карты застыла маленькая фигурка человека, который, вероятно, ожидал пробуждения Сфинкса и был, казалось, раздавлен этим бесконечным и безнадежным ожиданием.
Люгер быстро перевернул карту, потом снова открыл ее. Мелькнула черная рубашка с красной каймой. А на картинке уже не было фигурки человека…
Слот спрятал колоду в карман, вышел из библиотеки и двинулся дальше по коридору. За дверью одной из спален третьего этажа он наконец увидел свет. Не колеблясь, он бесшумно приблизился и ударом распахнул дверь.
В камине пылали дрова. Кровать была приготовлена для двоих. Кровь на простынях давно высохла. Рядом лежали сваленные в беспорядке предметы женского туалета, одежда, белье, мужской плащ и кинжалы. Одного взгляда, брошенного на оружие, Люгеру хватило, чтобы понять, кто спал в этой комнате. Опустошенные винные бутылки из его погребов соперничали в количестве с черными свечами, расставленными по углам замысловатой фигуры, которая была начертана углем на каменном полу.
Спальня выглядела довольно мрачно. Вдобавок воздух тут пропитался запахом ладана, а также другого, менее ароматного вещества. Слот коснулся ладонью простыней – они были еще теплыми. Он вернулся к лестнице и обнаружил на запыленных ступеньках следы, ведущие наверх.
На четвертом этаже, почти целиком отведенном под жутковатые шедевры таксидермии, тоже не оказалось никого живого. Осматривая зал, Люгер наткнулся на изрубленное в куски чучело громадной летучей мыши. Это подтверждало его догадку. Скорее всего, он имел дело с Верчедом Хоммусом, своим злейшим и непримиримым врагом, однажды уже побежденным Стервятником в жестокой схватке.
Слот сразу вспомнил «случайную» встречу в Фирдане, и на его лице появилась зловещая ухмылка, не обещавшая старому знакомому ничего хорошего. Но, кроме Хоммуса, в игорном доме была и Гелла Ганглети. Похоже, оба мерзавца пытались заставить Люгера заплатить по непрощенным долгам…
Он прошел вдоль длинных рядов покрытых пылью трофеев, черпая из этого темного источника силу для предстоящей мести. Он знал приблизительно историю жизни и смерти каждого, кто закончил здесь свой путь, а таких было много – предки Стервятника постарались на славу. Но особенно хорошо он запомнил тех, кого убил лично. Заодно Люгер присмотрел место для кабана, который лежал сейчас в подъездной аллее, и решил на следующий же день вызвать из Элизенвара таксидермиста.
Он пришел сюда за силой – и он получил ее. Первобытная злоба переполняла его, когда он, готовый встретиться с врагом лицом к лицу, стал подниматься на чердак. Деревянные ступени протяжно скрипели под ногами, но он не обращал внимания на эти жуткие звуки, далеко разносившиеся в ночи.
Не меньше четверти часа Люгер потратил на то, чтобы обследовать просторный чердак, заваленный вековым хламом, но в результате только спугнул спавших тут птиц. Наконец он остановился возле окна с выбитым стеклом. Внутрь задувал сырой пронизывающий ветер. Да и нахлынувшие воспоминания были не слишком приятными. Через это самое окно он вернулся домой в облике стервятника после неудавшегося покушения, к которому приложила руку Гелла Ганглети. Отсюда же он отправился в столицу и вскоре влип в историю со Звездой Ада. Впрочем, он ни о чем не жалел. Но какая история начиналась теперь?..
