сделать кипяток.
Под курткой у Слепого был толстый свитер, перетянутый ремнями портупеи, к которой крепился где-то у левой подмышки маленький автомат. Под свитером – тельняшка. На тельняшке особенно жутко выглядела окровавленная дыра в верхней части правого предплечья. Лена удивилась, как легко он двигает раненой рукой, снимая через голову свитер и тельник.
– Тебе не холодно? – спросила она, когда он разделся до пояса.
– Посмотри плечо, – ответил киллер.
– Вообще-то, я не врач, – предупредила Лена, осматривая кровоточащую рану.
– Я знаю. Но врача здесь нет. Возьми снег и попробуй стереть кровь.
– А что у тебя во фляге?
– Спирт.
– Тогда почему снегом? Можно инфекцию занести.
– Спирта мало. Он еще понадобится. А снег здесь чистый, считай, стерильный. Делай, что говорю.
Лена выгребла из-под затвердевшей ледяной корки горсть мягкого снега и стала осторожно вытирать кровь вокруг раны. Киллер сидел спокойно, даже не морщился.
– Кровотечение не сильное, оно почти прекратилось. По-моему, там прощупывается пуля, – сообщила Лена, – у тебя есть хотя бы носовой платок? Надо перевязать.
– Платка у меня нет. Перевязать надо, но это потом. Сейчас ты вытащишь пулю.
– Прости, что?
– Ты сделаешь надрез и вытащишь пулю. А потом перевяжешь.
Лена еще раз оглядела рану. Пуля прощупывалась прямо под кожей, и, вероятно, врач мог бы извлечь ее минут за десять, даже в таких условиях. Но Лена, кроме заноз, никогда ничего не извлекала из человеческой кожи. Однако она понимала, что Вася прав, пулю надо вытащить. Иначе может начаться воспаление, нагноение или еще какая-нибудь гадость.
– Ты не бойся, – сказал он мягко, – я неплохо знаю анатомию. Там нет никаких важных артерий. Я чувствую, она сидит прямо под кожей. Кроме тебя, этого никто не сделает. А сделать надо.
В карманах чужой дубленки Лена нашла только пачку сигарет и зажигалку. Она расстегнула «молнию», обшарила внутренний карман. Там лежало пятьсот долларов. И все. А нужен был чистый носовой платок. Она сняла дубленку, вытянула из-под джинсов подол длинной трикотажной футболки и отрезала от него финкой, по кругу, полоску ткани шириной сантиметров тридцать. От полоски отрезала несколько небольших лоскутков. Потом тщательно протерла спиртом руки, лезвие финки, края раны. Глубоко вздохнув и перекрестившись на чистое утреннее небо, она немного натянула кожу вокруг раны и быстрым движением сделала точный надрез.
– Умница, – похвалил ее киллер, – ты видишь ее?
– Да.
Лена видела темный металлический кончик. Пуля была маленькой и очень скользкой. Она старалась не думать о той боли, которую сейчас причиняет Васе Слепаку. Пальцы у нее были тонкие и ловкие, но впервые в жизни она пожалела, что никогда не отращивала длинных ногтей. Ногтями было бы удобней подцепить пулю.
Наконец она справилась и протянула киллеру на ладони маленький, удлиненный кусочек свинца.
– Можешь выбросить, – сказал он.
Смочив спиртом еще один лоскут, она тщательно протерла рану и оставшимся длинном куском ткани туго перевязала предплечье.
– Слушай, Лена Полянская, почему ты не стала врачом? – спросил киллер, осторожно натягивая тельняшку.
– Я же не спрашиваю тебя, Вася Слепак, почему ты больше не пишешь стихи, а пошел в киллеры? – слабо улыбнулась она в ответ. – Лучше дай мне еще кусочек шоколадки. Совсем маленький, одну дольку.
– Держи. – Он отломил две дольки и протянул ей обе. – Заслужила. Заешь снегом. Только сразу не глотай, растопи во рту. Получится что-то вроде холодного какао.
– Да, отличный завтрак. – Лена вытащила из пачки сигарету.
Это был все тот же «Парламент». Вероятно, бандиты в таежном доме курили только его. Она протянула пачку Васе, но он помотал головой:
– Я не курю. А теперь скажи, кто подставил моего отца?
Он спросил об этом так просто и буднично, что Лена вздрогнула.
– Градская, – тихо произнесла она после долгой паузы, – твоего отца подставила Градская. А девочек убивал Волков.
Лицо киллера окаменело. Глаза его стали совсем белыми. Смотреть в них было страшно, и Лена отвернулась.
– А теперь все подробно, – сказал он, – очень подробно, с самого начала.
И тут вдали послышался стрекот вертолета.
– Давай в скит, – скомандовал киллер.
Через несколько секунд они оказались в кромешной темноте, на мягком лапнике. Вертолет был все ближе.
«А если это не бандиты? – подумала Лена. – Если это Сережа?»
– Я тебя слушаю, – тихо произнес киллер.
Лена стала рассказывать ему все с самого начала. Она говорила долго, а вертолет все кружил. Звук то отдалялся, то приближался. Каждый раз, когда вертолет подлетал совсем близко, Лена замолкала и прислушивалась. Но киллер торопил ее:
– Дальше!
Закончив свой рассказ, она закурила и тихо спросила:
– Как и зачем ты меня нашел?
– Тебя заказала Градская, – ответил он после долгого молчания.
– Ты принял заказ?
– Я не брал денег.
– Но не отказался?
– Если бы я отказался, она бы наняла кого-то другого. Или попыталась сама еще раз.
– Почему она не обратилась к тебе сразу?
– Я не убиваю женщин, у которых маленькие дети. Она это знает. В Москве ты была с ребенком, а здесь одна.
– Если она думала, что ты меня убьешь, зачем натравила еще и бандитов?
– Для страховки. Со мной сложно связаться, к тому же я не беру денег вперед и не даю гарантий.
– Митю ты убил? – спросила Лена еле слышно.
– Я.
– А меня тебе тоже заказали с инсценировкой?
– Нет. Тебя без инсценировки.
– Как ты это сделал… с Митей.
– Как было заказано, так и сделал. Залез в окно, вырубил его, спящего, особым приемом, вколол большую дозу морфия в кисть, выволок из постели, ну а дальше – ты сама знаешь.
Он говорил это так спокойно и буднично, словно делился рецептом приготовления какого-нибудь блюда.
– Только одну ты допустил ошибку, – задумчиво произнесла Лена, – только одну. Ты колол морфий в правую кисть. А Митя не был левшой.
– Я колол в ту руку, которая свешивалась с кровати, мне так было удобней. А какая она, правая или левая, я не подумал…
– А если бы проснулась жена?
– Жену мне не заказывали. Да она и не могла проснуться. Она была под сильным кайфом, а я все делал очень тихо.
Вертолет давно улетел. Стало тихо. Киллер выглянул из скита.
