симбиоз.
– Коба с охранкой все-таки сотрудничал или нет? – спросила я и остановилась у стола.
Передо мной лежали фотокопии двух документов.
№ 1 Совершенно секретно Лично ЗАВЕДУЮЩИЙ Особым отделом Департамента Полиции
*********** ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ Господину Директору Департамента Полиции С.П. Белецкому
Милостивый Государь Степан Петрович!
Административно высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили, будучи арестован в 1906 году, дал Начальнику Тифлисского Г.Ж. (Губернского жандармского) Управления ценные агентурные сведения. В 1908 году Н-к Бакинского Охранного отделения получает от Джугашвили ряд сведений, а затем по прибытии в Петербург Джугашвили становится агентом Петербургского Охранного отделения. Работа Джугашвили отличалась точностью, но была отрывочная. После избрания его в Центральный Комитет Партии в г. Праге Джугашвили по возвращении в Петербург встал в явную оппозицию Правительству и совершенно прекратил связь с Охраной. Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы. Примите уверение в совершенном к Вам почтении. А. Еремин.
№ 2 М.В.Д. ЗАВЕДЫВАЮЩИЙ ОСОБЫМ ОТДЕЛОМ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ
*********** 12 Июля 1913 № 2893
Начальнику Енисейского Охранного Отделения А.Ф. Железнякову
Совершенно секретно, лично. Милостивый государь Алексей Федорович!
Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал Начальнику Тифлисского Г.Ж.Управления ценные агентурные сведения. В 1908 году Н-к Бакинского Охранного Отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения.
Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.
После избрания Сталина в Центральный Комитет Партии в Праге Сталин по возвращении в Петербург встал в явную оппозицию Правительству и совершенно прекратил связь с Охраной.
Сообщаю, Милостивый Государь, все изложенное на предмете личных соображений при ведении Вами розыскной работы.
Примите уверение в совершенном к Вам почтении. А. Еремин
История с письмом, вернее, с двумя письмами, строилась по той же мошеннической схеме: задымление реального факта путем фальсификации подтверждающих его документов. Но все оказалось значительно сложней и запутанней. Второе письмо, безусловно, фальшивка, причем нарочито грубая, как бы кричащая о самой себе: «Я фальшивка!» Но и подлинность первого письма сомнительна, хотя выглядит оно более или менее достоверно.
Полковник Еремин Александр Михайлович с 1908 по 1910 год занимал должность начальника Тифлисского Охранного отделения. В январе 1910-го был переведен в Санкт-Петербург и назначен начальником Особого отдела Департамента полиции. В июне 1913-го он сдавал дела, его перевели на должность начальника Финляндского жандармского управления.
Второго июня 1913 года по «Высочайшему Повелению» Коба был выслан на север Сибири в Туруханск, деревушку в низовьях Енисея, на четыре года. Приказ о переводе Еремина был подписан 11 июня 1913-го. Полковник отправил краткий отчет об одном из своих подопечных директору Департамента полиции Белецкому, своему непосредственному начальнику. Логично? Да, наверное. Но в Охране существовали строгие правила работы с агентурой. Запрещалось упоминать в документах имена секретных сотрудников.
По официальной, советской и постсоветской, версии авторство фальшивки № 2 приписывается белоэмигрантам, членам РОВС. Цель – дискредитировать Сталина. Адресат, ротмистр «Алексей Федорович Железняков», летом 1913 года занимал должность начальника Енисейского розыскного пункта, и звали его Владимиром Федоровичем.
Еремин мог отправить вслед за Кобой сопроводительное письмо с краткой характеристикой? Теоретически – да. Но практически довольно сложно представить, что полковник стал бы информировать ротмистра (чин, равный капитанскому) о таких интимных нюансах сотрудничества очередного ссыльного с Охраной.
Ни полковник – если все-таки он писал, ни добросовестные грамотные фальсификаторы – если они писали, ни за что не допустили бы ошибку в имени адресата. У фальсификаторов имелась возможность уточнить. В библиотеках и архивах за границей можно было свободно получить специальные справочники со списками жандармских офицеров. Для полковника тем более не составило бы проблемы выяснить имя- отчество Железнякова. Старомодное воспитание и военно-бюрократическая пунктуальность ни полковнику, ни фальсификаторам не позволили бы сделать такой дурацкий, хамский ляпсус.
В № 1 псевдонима «Сталин» нет. В № 2 он повторяется шесть раз. Но впервые псевдоним «К. Сталин» появился под трудом «Марксизм и национальный вопрос», в феврале–марте 1913 года. Имелось много других кличек – Коба, Иванович, Василий, Рябой и т.д. В июле 1913 года для полковника Еремина еще никакого Сталина существовать не могло. Фальсификаторы, если они не полные идиоты и не враги себе, обязательно учли бы это.
В № 1 «заведующий», в № 2 – «заведывающий». В официальных документах того времени допустимы были обе формы, но со второй половины 1910-х на всех бланках стали печатать «заведующий».
Для специалистов-экспертов один из главных критериев подлинности художественного произведения или документа – наличие некоторых неточностей, ошибок, помарок, мелких огрехов. Подделка отличается идеальностью, безупречностью в мелочах. Изначальный автор не предполагает, что его творение или просто написанный им документ кто-то станет рассматривать через лупу, придираться к каждой мелочи, искать «блошек». Фальсификаторы ждут именно этого, они аккуратны и педантичны.
В документе № 1 наверняка при желании можно обнаружить какие-то несоответствия, ошибки. Но в любом случае это ошибки случайные, непреднамеренные. Между тем как документ № 2 выглядит нарочитым издевательством. Он сляпан слишком грубо, нагло.
Если бы кто-то действительно решил дискредитировать Сталина, он бы использовал № 1. Ну, а что такое № 2? Кому и зачем понадобился этот идиотский фарс? И кто мог принять его всерьез, поверить в его подлинность?
Документ № 2 был опубликован в 1956 году одновременно в журнале «Лайф» и в эмигрантской газете «Новое русское слово».
Коба к тому времени существовал в виде мумии № 2, покоился в мавзолее подле мумии № 1. Соседство с Лениным вряд ли его радовало. Но дискуссия, разгоревшаяся после публикации документа № 2, наверняка доставила ему удовольствие и здорово его повеселила.
История эта достойна отдельного романа.
Документ № 2 путешествовал по миру, всплывал в разное время в разных географических точках. Кто-то утверждал, что видел его в Петрограде в 1917-м, и будто бы даже опубликованным в петроградской прессе. Кто-то настаивал, что «письмо Еремина» состряпали русские фашисты на Дальнем Востоке в начале тридцатых, пытались продать его немцам, полякам, англичанам, но никто не купил.
Впрочем, все это лишь слухи. Достоверно известно, что в 1946 году документ № 2 попал в руки американскому советологу Исааку Дон Левину, автору первой биографии Сталина, проделав перед этим долгое, замысловатое и довольно туманное путешествие.
Дон Левин получил злосчастную бумагу от трех русских эмигрантов, людей уважаемых, с безупречной репутацией. Первый – Борис Бахметьев, бывший посол Временного правительства в США. Второй – известный авиаконструктор, Борис Сергиевский. Третий – Вадим Макаров, сын погибшего адмирала. По свидетельству самого Дон Левина, этим троим документ передал некий профессор Головачев, эмигрировавший в Китай, а профессору, в свою очередь, продал его бывший жандармский полковник Руссиянов.
Вот тут начинается туманная зона. Руссиянов В.Н. сбежал из России во время Гражданской войны и проживал в Шанхае. В 1913-м он служил в Сибири, был помощником начальника Енисейского розыскного
