БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ

— Я хочу стать Бегуном.

Ньют повернулся к нему и уставился прямо в глаза:

— Шенк, да ты здесь без году неделя, собственно, и недели ещё не прошло. Что-то рановато тебе захотелось расстаться с жизнью, а, как думаешь?

— Я серьёзно.

Томас и сам не понимал своих побуждений, но что они неодолимы — знал точно. Собственно, желание стать Бегуном было единственным, что примиряло его с создавшимся положением и что служило стимулом в нынешней жизни.

Ньют неотрывно смотрел ему в глаза.

— Я тоже. Забей. Никто и никогда не становился Бегуном даже спустя месяц после прибытия, не говоря уже о неделе. Придётся сначала здорово повкалывать, прежде чем мы рекомендуем тебя Стражу.

Томас встал и принялся разминать всё ещё сонные руки-ноги.

— Ньют, я не шучу. Ну, не смогу я травку щипать целыми днями, у меня крыша поедет. Понятия не имею, чем я занимался до того, как меня засунули в тот железный ящик и послали сюда, но нутром чую — я здесь для того, чтобы стать Бегуном. Я справлюсь.

Ньют не двигался, продолжая неотрывно смотреть на юношу, и так и не предложил свою помощь.

— А никто и не говорит, что не справишься. Но пока — забей.

Томаса обдало волной нетерпения.

— Но...

— Слушай, Томми, вот что я тебе скажу. Только начни шляться кругом и мявкать, какой ты чересчур хороший и пригожий для простой работы, да какой умный и ловкий, прямо вот так с разгону готов в Бегуны — и уж будь покоен, врагов наживёшь — не счесть. Так что говорю — пока забей.

Наживать врагов было последним, чего бы Томасу хотелось, но всё же... Он решил подойти к вопросу с другой стороны:

— Ладно, тогда я поговорю с Минхо.

— Счастливо попытаться, шенк недотёпанный. Бегуны назначаются только Сбором, и если ты думаешь, что я чересчур крут, то погоди — они просто поднимут тебя на смех.

— Ну как вам втолковать — я действительно буду классным Бегуном! Тянуть с этим делом — только зря время терять.

Ньют тоже встал и нацелил палец Томасу в лицо:

— Навостри уши, Чайник, закрой пасть и слушай меня. Сечёшь?

К собственному удивлению юноши, должного устрашающего впечатления жест Ньюта на него не произвёл. Он закатил глаза, но потом кивнул.

— Кончай пороть чушь, пока другие не услышали. Здесь такие штуки не проходят. Мы должны точно следовать правилам, иначе не выжить.

Он помолчал. Томас тоже, опасаясь нагоняя, который точно последует, стоит ему только вякнуть.

— Порядок! — продолжал Ньют. — Порядок. Ты в своей тупой башке дырку должен просверлить этим долбаным словом! Если мы все здесь до сих пор не двинулись умом, то это потому, что работаем как лошади и поддерживаем порядок. Порядок — вот почему мы так поступили с Беном. Нельзя допустить, чтобы всякие маньяки бегали тут и кидались на людей. Уразумел? Порядок! Не хватало, чтобы и ты ещё выкаблучивался! Понял?

Томасово упрямство как рукой сняло. Он сообразил, что сейчас не время разевать рот. «Ага», — это всё, на что он отважился.

Ньют хлопнул его по спине.

— Вот что, давай договоримся.

— Давай. О чём? — В Томасе возродилась надежда.

— Ты закроешь рот на замок, а я поставлю тебя в список тех, из кого выберут людей для тренировок — как только покажешь, на что способен. Только раззявь варежку — и тебе этого списка не видать, как своих ушей без зеркала. Уговор?

Дело, похоже, затягивалось. Томасу это было не по душе — кто знает, сколько ждать придётся.

— Хреновый уговор.

Ньют выгнул брови.

Деваться некуда. Томас кивнул:

— Уговор.

— Ладно, пошли разживёмся жратвой у Котелка. Надеюсь, она нам не станет колом в горле.

В это утро Томас наконец сподобился познакомиться с печально известным Котелком, правда, на расстоянии: тот совсем умаялся, стремясь накормить завтраком армию изголодавшихся приютелей. Ему вряд ли было больше шестнадцати, но у него уже росла настоящая борода, да и всё остальное тело покрывала пышная растительность. Волосы торчали отовсюду, словно подняли бунт и стремились вырваться на свободу из-под замасленной робы. «М-да, болезненной тягой к санитарии этот парень не страдает, а ведь имеет дело с едой», — подумал Томас и взял на заметку всегда сначала внимательно рассматривать свою пищу на предмет обнаружения в ней гадких чёрных волос.

Чак уже уминал свой завтрак за столиком для пикников неподалёку от входа в кухню. Не успели они с Ньютом присесть рядышком, как довольно большая группа приютелей сорвалась с места и направилась к Западной двери, взволнованно переговариваясь на ходу.

— Что это они? — спросил Томас, сам удивляясь, как небрежно это прозвучало. То, что в Приюте постоянно случается что-то из ряда вон, уже стало частью его жизни.

Ньют пожал плечами, приканчивая яйцо.

— Провожают Минхо и Алби — они пошли взглянуть на того грёбаного дохлого гривера.

— Эй, — пискнул Чак, при этом кусочек бекона вылетел у него изо рта. — У меня тут как раз по этому делу вопросец возник.

— Да что ты говоришь, Чаки? — с лёгким сарказмом спросил Ньют. — И что же это на хрен за вопросец?

Чак, похоже, призадумался, потом промолвил:

— Ну... Они нашли мёртвого гривера, ведь так?

— Ага, — подтвердил Ньют. — Спасибо за свежую новость.

Чак в задумчивости несколько секунд стучал вилкой по столу.

— Да вот я всё думаю: кто же его убил?

«Вот это вопрос так вопрос!» — подумал Томас. Он ждал, что ответит Ньют, но так и не дождался. Очевидно, тот тоже стал в тупик.

ГЛАВА 16

Всё утро Томас провёл со Стражем Садов — «стоял воронкой кверху», по меткому выражению Ньюта. Зарт — тот самый, что занял место во главе шеста во время Изгнания Бена, — был высок, черноволос, и от него по непонятной причине пахло кислым молоком. Немногословный, он показывал Томасу, как и что, пока тот не усвоил достаточно, чтобы начать работать самостоятельно. Томас полол, обрезал абрикосовые деревья, сажал тыквы и цуккини, собирал зрелые плоды. Эта работа его не вдохновляла, на ребят, трудящихся рядом, он не обращал внимания, но, как ни странно, ему было и вполовину не так тошно, как под началом Уинстона на Живодёрне.