Табличка на двери! Значит, Тереза где-то здесь. Найти её — вот что действительно необходимо!
И не дожидаясь реакции, он бросился обратно в общую комнату, раскидывая всех попадавшихся на пути. Когда он ворвался в столовую, вонь чуть не сбила его с ног — впечатление было такое, будто его облили ушатом помоев. Вспухшие багровые тела висели, как туши на бойне, а безжизненные выпученные глаза, казалось, буравили его своими мёртвыми взглядами.
Желудок скрутило, Томаса чуть не стошнило от отвращения. Он на секунду прикрыл глаза. Когда взбесившиеся внутренности наконец успокоились, он собрал всю свою волю в кулак, чтобы не глядеть на мертвецов, и сосредоточился на поисках.
И тут его пронзила страшная мысль. А что если её...
Он заметался по столовой, всматриваясь в мёртвые лица. Нет, её среди них не было. Паника отступила, и он вернулся к изучению самой комнаты.
Гладкие белые стены без украшений и окон. Он быстро обошёл столовую по периметру, ведя левой рукой по стенке. Наткнулся на дверь в большую спальную палату, миновал её, потом добрался до входной двери, через которую они вошли сюда накануне. Тогда с неба поливало со страшной силой, но теперь, похоже, ливень кончился — ведь из-за спины уродливого психа, там, за окном палаты, лился яркий солнечный свет...
Наружная дверь представляла собой две массивные стальные плиты со сверкающей серебристой поверхностью. И, как и сказал Минхо, на двери красовалась колоссальная цепь со звеньями в дюйм толщиной. Продетая через ручки двери и туго натянутая, она увенчивалась двумя амбарными замками. Нехилая цепочка. Томас попробовал потянуть за неё — холодный металл даже не подался под его пальцами.
Он ожидал услышать удары по двери с той стороны, ведь наверняка хряски пытаются ворваться сюда, так же, как они лезли в окна спальни. Но в комнате царила тишина, если не считать приглушённых звуков, доносившихся из других помещений — отдалённых воплей хрясков и неясного гомона приютелей.
Раздосадованный, Томас продолжил своё путешествие вдоль стен и вернулся туда, откуда вышел — к двери в комнату, которая, судя по всему, должна была быть Терезиной. Он ничего не нашёл, ни малейшей щёлки, ни ничтожнейшего шва в кладке, обозначающего возможный потайной выход. Большая столовая даже и квадратной-то не была — скорее, она представляла собой овал.
Он был основательно сбит с толку. Накануне, изголодавшиеся, они сидели здесь и за обе щеки уплетали пиццу. Наверняка были какие-то другие двери — кухня, там, или ещё что... Но чем больше он думал об этом, чем яснее пытался вспомнить то, что видел тогда, тем больше картина затуманивалась. В голове словно звонок прозвенел: в их мозгах уже один раз ковырялись! Неужели история повторяется? Опять поиграли с их памятью?
И что случилось с Терезой?!
От отчаяния он уже готов был опуститься на четвереньки и обшарить весь пол — нет ли где потайного люка. Но выдержать ещё хоть минуту в компании гниющих мертвецов было не в его силах. Значит, остаётся новый знакомый. Томас вздохнул и направился обратно в каморку. Арис наверняка знает что-нибудь, что поможет пролить свет на случившееся.
По приказу Ньюта верхние койки были сняты и расставлены вдоль стен, так что Арис и девятнадцать остальных приютелей уселись в кружок, лицами друг к другу.
Завидев Томаса, Минхо похлопал ладонью по свободному месту рядом.
— Ну, я же тебе говорил, приятель. Садись, потолкуем — мы как раз тебя ждали. Но сначала поплотнее закрой чёртову дверь — оттуда несёт, как от немытой задницы Гэлли.
Томас молча затворил дверь, прошёл на указанное место и сел. Ему хотелось обхватить голову руками, но он удержался. В конце концов, ничто не говорило о том, что Терезе угрожает какая-то опасность. Конечно, творится что-то невразумительное, но этому может быть множество объяснений. Почему надо обязательно думать о плохом?
Ньют угнездился на самом краешке стоящей справа кровати.
— Так, ладно, начинаем рассказывать всё без утайки, чтобы потом можно было перейти к первоочередной проблеме: где раздобыть жратву.
Вот спасибо, напомнил. Желудок взревел — Томас обнаружил, что голоден как волк. Во всех передрягах он позабыл о еде. Воды-то у них было предостаточно во всех санузлах, а вот еды нигде не наблюдалось.
— Лады, — отозвался Минхо. — Давай, Арис, колись.
Новый знакомый устроился как раз напротив Томаса. Приютели, которым пришлось сидеть на одной с ним постели, отодвинулись от него как можно дальше.
Арис покачал головой.
— Не пойдёт. Сначала вы, парни.
— Чего-о? — протянул Минхо. — А если сейчас каждый из нас разок двинет по твоей мерзкой роже, а когда она превратится в кучу плюка, тогда, может, заговоришь?
— Минхо, — поморщился Ньют, — ну какого ты...
Но бывший Страж Бегунов не унимался:
— Слушай, чувак, этот шенк вполне может оказаться из шайки Создателей. Порочный засланец — небось, будет тут шпионить за нами. Кто знает — а вдруг это он и прикончил тех людей, там, в столовой? Неизвестно, откуда он свалился, а ведь все двери и окна заперты! Нас двадцать на одного, а он сидит тут, выёживается. Пусть первым отворяет пасть, да поскорее!
Томас внутренне охнул. Минхова манера приглашать собеседника к разговору могла привести лишь к тому, что тот замкнёт свою «пасть» намертво.
Ньют вздохнул и посмотрел на Ариса.
— Он прав, вообще-то. Расскажи нам, что ты имел в виду, говоря, что пришёл из грёбаного Лабиринта. Понимаешь, мы тоже вырвались из Лабиринта, а тебя мы там что-то не встречали.
Арис потёр глаза, затем твёрдо взглянул Ньюту в лицо.
— Ладно, слушайте. Меня забросили в гигантский лабиринт с высоченными каменными стенами. Да, сначала мне стёрли всю память. Ничего не помнил о своей прежней жизни, знал только своё имя. Там, в лабиринте, жило десятков пять девочек, я был единственный парень среди них. Мы сбежали оттуда несколько дней назад — всё это время спасатели держали нас в большом спортзале, а вчера перевели меня сюда, но зачем, почему — ничего не объяснили. А какое отношение вы, парни, имеете к Лабиринту?
Приютели подняли такой галдёж, что Томас не расслышал последних слов нового знакомого. У него ум за разум заходил. Арис рассказывал так просто и незатейливо, словно описывал вылазку на пикник. А ведь то, чтo он рассказывал, не лезло ни в какие ворота. Причём весьма монументальные ворота. К счастью, Ньют озвучил путаные мысли Томаса:
— Постой-постой. Вы жили в большом лабиринте, на ферме, так? Стены каждый вечер двигались? Ты и несколько десятков девчонок. А такие штуки — гриверы — там были? Ты прибыл самым последним? А после этого всё полетело к чертям? В каком состоянии ты появился там — не в коме, случайно? И с бумажкой в руке, на которой было написано, что ты последний, других не будет?
— Тпр-ру-у, тормози! — сказал Арис, прерывая поток вопросов. — Откуда ты всё это знаешь? Как...
— Мля, да это тот же самый эксперимент! — воскликнул Минхо без былой враждебности в голосе. — Или та же самая... хрень зелёная. У них были все девчонки и один парень, у нас — все парни и одна девчонка. Должно быть, ПОРОК построил два лабиринта и проводил два разных испытания одновременно!
Томас уже и сам пришёл к той же мысли, и даже успел с ней свыкнуться. Он достаточно овладел собой, чтобы заговорить, и посмотрел на Ариса.
— Ты
Тот кивнул. Он явно был ошеломлён не меньше остальных. — И ты мог... — Томас заколебался. Всякий раз, как всплывала эта тема, у него возникало чувство, будто он выставляет на всеобщее обозрение, что у него не все дома. — Ты мог разговаривать с одной из этих девушек в уме?.. Ну, вроде как телепатически?
Глаза Ариса расширились. Он воззрился на Томаса, поняв, что раскрыть эту глубокую, тёмную тайну
