лбу. Он отвернулся к окну и не сводил глаз с крыши противоположного дома; казалось, что он не радовался всему этому вниманию, а страдал от него.
Потом он обернулся к нам и долго смотрел на каждого из нас.
Диктуя, он ходил между партами, а увидев мальчика с красными пятнами на лице, перестал диктовать, взял его голову обеими руками и пристально поглядел на него. Потом спросил, что с ним такое, и приложил ему руку ко лбу, чтобы узнать, нет ли у него жара.
В эту минуту один из учеников за его спиной встал на скамейку и скорчил гримасу.
Тут учитель обернулся. Шалун сейчас же сел и с низко опущенной головой стал ожидать наказания. Но учитель только положил руку ему на голову и сказал: «Не делай так больше», — и всё. Потом он вернулся к своему столику и продолжал диктовку. Окончив, он несколько мгновений смотрел на нас молча, а потом произнес, медленно-медленно своим строгим, но добрым голосом:
— Слушайте. Целый год мы должны будем провести с вами вместе. Постараемся провести его дружно. Учитесь и ведите себя хорошо. Я одинок. Будьте моей семьей. В прошлом году у меня была еще мать, но она умерла, и я остался один Во всем мире у меня только вы мне некого больше любить и не о ком больше заботиться. Будьте моими сыновьями. Я вас люблю, любите и вы меня. Я не хочу никого наказывать. Докажите, что вы хорошие мальчики. Пусть школа будет для нас семьей, а вы — моим утешением и моей гордостью. Я не требую от вас никаких обещаний, я уверен, что в глубине сердца вы все уже ответили мне «да». И я благодарю вас за это.
Тут вошел сторож и объявил, что занятия окончены.[3] Мы тихо, тихо вышли из-за своих парт. Тот ученик, который вставал на скамейку, подошел к учителю и сказал ему дрожащим голосом:
— Синьор учитель, простите меня.
Учитель поцеловал его в лоб и ответил:
— Иди спокойно домой, мой мальчик.
Несчастный случай
Учебный год начался плохо. Сегодня утром я шел в школу вместе с отцом и рассказывал ему, что говорил нам вчера учитель. Вдруг мы увидели, что улица полна людей, а у дверей школы — толпа.
— Наверное, случилось несчастье, — сказал мой отец, — год начинается плохо.
Нам с трудом удалось войти. В большой зале толпились родители и ученики. Учителя напрасно старались развести мальчиков по классам, — все смотрели на дверь директорского кабинета, и слышались слова:
— Бедный мальчик! Бедный Робетти!
Я взглянул поверх людских голов в глубь кабинета. Там, в толпе, я различил каску полицейского и лысую голову нашего директора. Потом туда вошел господин в цилиндре, и все зашептали:
— Это доктор, доктор.
— Что случилось? — спросил мой отец у одного из учителей. — Ему переехало колесом ногу, — ответил тот.
— У него сломана нога, — объяснил другой.
Оказалось, что несчастье случилось с мальчиком из второго класса. Он шел в школу по улице Дора Гросса и увидел, как малыш из первого класса вырвался от матери, побежал и упал на самой середине улицы, в нескольких шагах от ехавшего прямо на него омнибуса.[4] Старший мальчик быстро бросился к упавшему и оттащил его в сторону, но сам не успел отскочить вовремя, и колесо омнибуса переехало ему ногу. Его зовут Джулио Робетти, он сын артиллерийского капитана.
Пока мы слушали этот рассказ, в залу, расталкивая людей, ворвалась женщина, мать Робетти, которую вызвали в школу.
Другая женщина выбежала из кабинета директора и рыдая бросилась ей на шею. Это была мать спасенного мальчика. Обе побежали в кабинет, и мы услышали крик:
— О мой Джулио, мой мальчик!
Скоро к подъезду подкатила карета, и через минуту в дверях показался директор с Робетти на руках. Голова мальчика лежала на плече директора, лицо было совсем белым, а глаза закрыты. Все замолчали, и слышны были только рыдания матери. Директор, тоже очень бледный, остановился и обеими руками приподнял ребенка так, чтобы все могли увидеть его. Тогда учителя, учительницы, родители, ученики, все вместе закричали:
— Молодец, Робетти! Молодец, Робетти!
Мальчик открыл глаза и сказал:
— Где мой ранец?
Мать спасенного мальчика показала Робетти его ранец:
— Вот он, твой ранец, не беспокойся, я понесу его.
В то же самое время она поддерживала мать Робетти, которая закрывала лицо руками. Они вышли, уложили раненого в карету и уехали. Тогда мы все молча вернулись в школу.
Мальчик из Калабрии
Вчера, после обеденного перерыва,[5] в то время, как учитель говорил нам, что бедняжке Робетти придется ходить некоторое время на костылях, вошел директор, ведя за руку новенького мальчика, смуглого, черноволосого, с большими черными глазами и густыми сросшимися бровями. Он был одет в темный костюм с черным кожаным поясом. Директор сказал что-то на ухо нашему учителю и вышел, а новичок остался и недоверчиво смотрел на нас своими огромными глазами. Учитель взял его за руку и обратился к классу:
— Вы можете порадоваться, мальчики. Сегодня в нашу школу поступил маленький итальянец из Калабрии;[6] это больше, чем за пятьсот миль отсюда. Калабрия — одна из самых красивых провинций нашей родины, там большие леса и высокие горы, там живут умные и отважные люди. Полюбите вашего брата, приехавшего издалека. Он родился в славной стране, которая дала Италии много знаменитых людей, много хороших работников и храбрых солдат. Полюбите своего нового товарища, чтобы он не скучал вдали от родного города. Пусть он знает, что в какую бы школу Италии ни попал итальянский мальчик, он всюду найдет братьев.
Учитель встал и показал на большой карте Италии Калабрию. Потом вызвал Эрнесто Деросси, нашего первого ученика. Деросси встал.
— Поди сюда, — сказал учитель.
Деросси вышел из-за парты и стал у доски, рядом с маленьким калабрийцем.
— Как первый ученик класса, — продолжал наш учитель, — поздоровайся от имени всех со своим новым товарищем; пусть дети Пьемонта радушно встретят сына Калабрии.
Деросси поцеловал маленького калабрийца и сказал ему своим звонким голосом:
— Здравствуй!
Мальчик тоже с жаром поцеловал Деросси в обе щеки. Все захлопали в ладоши.
— Тише, — сказал учитель, — в школе нельзя хлопать в ладоши, — но мы видели, что это ему понравилось. Новичок, по-видимому, тоже был доволен. Учитель указал ему его место и усадил за парту. Потом прибавил:
— Не забывайте того, что я вам сказал. Чтобы мальчик из Калабрии чувствовал тебя в Турине как
