вообще-то дезертировавший из армии, решил на празднике понаблюдать за соплеменниками с той же тщательностью и объективностью, какие проявлял, собирая информацию о местных бабочках и колибри. В сопровождении огромной кошки он бродил повсюду с блокнотом, занося в него данные о потреблении спиртного и фиксируя образчики беспорядочных соитий. Генерал записал реплики дона Эммануэля и сладострастной Фелисидад.
– Я верю в изречение: «Переспать со всеми женщинами на свете невозможно, однако стремиться к этому надо», – сказал дон Эммануэль.
Фелисидад засмеялась с неподражаемым распутством:
– Женщина умнее. Она знает, когда встретила лучшего любовника на свете, с ним и остается.
– Но ты-то ни с кем не осталась.
– Но никто не упрекнет меня, что я не ищу его изо всех сил, – улыбнулась Фелисидад.
Генерал Фуэрте записал в блокнот: «Я как-то не замечал, пока служил в армии, что наша страна, по сути, громадная любовная постель».
15. Шутка, очередное предупреждение и неожиданное вознаграждение Хереса
Аника замышляла в отместку разыграть Дионисио с тех самых пор, как он преподнес ей флакончик духов, в котором оказалось вещество с запахом, будто навоняла собака.
Она сходила к сумасшедшему индейцу – он зарабатывал на жизнь, лепя из глины разного вида дерьмо, которое покрывал глазурью, обжигал и с подноса торговал им неподалеку от борделя мадам Розы. Потом купила в аптеке детский напальчник из прозрачной резины. Скатала его и уложила в коробочку. Надписала: «Para mi Amigo pequefio» и аккуратно упаковала в зеленую бумагу.
Аника заглянула к Дионисио и сказала:
– У меня тебе подарочек.
Видя, как она старается сдержать улыбку, Дионисио догадался, что дело нечисто, и спросил:
– Ладно, хочешь разыграть?
Несмотря на все старания, лицо Аники разъехалось в широченной ухмылке:
– Открой и увидишь.
Дионисио сдернул обертку и увидел красную коробочку.
– «Моему маленькому дружку», – прочел он. В коробочке Дионисио обнаружил нечто похожее на крохотный презерватив, угнездившийся на ватке.
– Ах, ты!.. У меня вовсе не такой маленький! Ох, крыса, ты… – он не находил слов и понарошку ткнул Анику кулаком в живот, а та подбоченилась и рассмеялась:
– Да я не к тому!
– Никто еще не жаловался! – заявил Дионисио, притворяясь обиженным и надувшись, как ребенок.
– И я не жалуюсь, – сказала Аника, обнимая его. – Я им очень довольна.
– Могла бы знать, что во всем мире мальчики появляются на свет, сжимая в потной ручонке записку со своим будущим размером. Ну вот, ты уничтожила мою уверенность в себе!
– А ты прекрати называть меня «Зубастик», договорились? Что с того, что у меня большие зубы? Ой, чуть не забыла. Отец просил передать тебе записку.
– Твой отец? – удивился Дионисио. Он раскрыл конверт. Написано каллиграфическим почерком, бурыми чернилами, на превосходной бумаге. Ни приветствия, ни обращения.
«Наслышан, что вы – прекрасный молодой человек, хотя несколько необычных взглядов, и заметил, как счастлива дочь с тех пор, как познакомилась с вами. Другой отец давно бы вмешался и запретил эти отношения – мне известно, что Аника встречается с вами наедине и остается у вас до неприлично позднего времени. Еще совсем недавно подобное поведение вызвало бы грандиозный скандал.
Однако в отношениях с дочерьми я пытаюсь быть «современным» отцом и не препятствовать их свободной воле, хотя не одобряю большую часть их поступков, высказываний и убеждений. Я не вмешиваюсь, поскольку сам сильно страдал от вмешательства родных, которые едва не помешали мне жениться на матери Аники. Я не встану между вами еще и потому, что невероятно рад видеть Анику счастливой впервые с тех пор, как умерла ее мать.
Но должен вас предупредить: со мной связались определенные лица, и я знаю, что ваша жизнь в опасности. Это строжайший секрет, никому, даже Анике, ни под каким видом нельзя говорить, что я передал вам эту информацию. Поскольку Аника много времени проводит с вами, нет нужды говорить, как сильно я опасаюсь, что она станет случайной жертвой того, что может произойти. Ради нее заклинаю вас поберечься и не вмешиваться в дела, которых вы не способны целиком постичь. Дочь рассказала мне, что не так давно вы едва не убили двух воров, напавших на вас, но знайте: одна лишь физическая сила и храбрость от этих людей не спасут».
– Что там? – спросила Аника.
Дионисио изобретал ответ, который наверняка оградит его от дальнейших расспросов:
– Он хочет знать мое мнение как преподавателя светской философии об онтологических доводах святого Ансельма в пользу существования Бога.
– Фу, какая мура! – воскликнула Аника. – Больше ничего не говори!
– Пожалуйста, передай отцу, что я внимательно прочел и очень серьезно подумаю над его словами.
– Слушай, придется сходить нам к Ханите, там мой «Нортон», и он никак не заводится.
У Аники был древний мопед с двухтактным двигателем; прежний владелец установил на него бак от старого мотоцикла «нортон». На вид странно, однако весьма практично, поскольку мопед съедал очень мало горючего и огромный бак не приходилось заправлять доверху. Дионисио прихватил кой-какие инструменты и запер дверь, не предполагая, что Херес дома.
Два бандита, что устраивали засаду на дороге, развернули машину со стенобитным снарядом. Они тоже не знали, что Херес, обкурившись марихуаны, крепко спит в доме после беспутной ночи, и с треском выбили входную дверь. Подскочив на кровати, Херес мгновенно проснулся, услыхал шаги на лестнице и, не растерявшись, спрятался в шкафу. Бандиты явно знали, какая комната принадлежит Дионисио, – зашли, а через секунду уже спускались обратно.
Уверившись, что незваные гости отбыли, Херес выбрался из шкафа и осторожно приоткрыл дверь в комнату Дионисио, предполагая найти там бомбу. Но увидел на кровати только мешок с приколотой запиской. Надпись пародировала предостережения на сигаретных пачках: «Las Autoridades Sanitarias advierten que: PARTICIPAR EN UNA CRUZADA PERJUDICA SERIAMENTE LA SALUD». Помельче приписано: «Dinero, es mejor». Херес прочел по слогам про себя, затем вслух:
– «Министерство здравоохранения предупреждает: участие в крестовых походах вредит вашему здоровью. Деньги лучше».
Херес ощупал мешок и понял – внутри пачки банкнот. Развязав горловину, он увидел, что денег в мешке больше, чем Дионисио заработал бы преподаванием светской философии за две жизни. Обхватив голову руками, Херес целый час просидел на кровати, но так и не придумал ни одной причины, по которой кто-то узнает, что деньги забрал он. И он их забрал. Спрятал в шкафу, где скрывался сам.
Аника первой заметила выбитую дверь, и Дионисио взлетел наверх в полной уверенности, что обнаружит нечто ужасное. Но обнаружил Хереса – тот, положив ноги на стол, поглощал санкочо.
– Извини за дверь, – сказал он. – Забыл ключи, а тут как назло живот прихватило.
– Говорил же, надо прятать в саду запасной ключ, – ответил Дионисио.
Он прошел к себе и, роясь на столе, обнаружил под книгой несколько песо. Торжествуя, вошел к Хересу и позвал остальных в лавку у подножия холма за жареной маниокой и буррито.[17]
По возвращении Херес зашел к Дионисио и увидел, что парочка, обнявшись, уже лежит на кушетке.
– Не слабо! – сказал он. – Вы хоть когда-нибудь прерываетесь? – Аника поднялась, оправляя одежду, а Херес прибавил: – Вот будет потеха, если вы поженитесь! Можете все имена в кучу свалить: Монтес Coca Виво Морено. Неплохо звучит!
Аника состроила гримаску – то ли горькую, то ли радостную – и спросила:
