– Вы бывали в Турции?
– В Турции? Да, в конце войны. Подождите-ка, я останавливался в Парк Отеле, в номере 126. Вы, разумеется, говорите по-турецки? В литературе этой страны попадаются очень милые произведения. Вы знаете это?
И вполне непринужденно князь стал декламировать длинную поэму на турецком.
– Это очень мило, – учтиво извинился он. – Я читал ее в 1930, когда был студентом.
Митчелл смотрел на него, разинув рот. Этот человек
– Я могу предоставить вам возможность много заработать, – предложил он. – Этих денег хватит, чтобы закончить замок.
– Неужели?! Тогда я сразу же соглашаюсь.
Американец дал задний ход.
– Э, сколько вам нужно на замок?
– 300 000 долларов, – мечтательно сказал Малко. – Не считая мебели.
– За такую цену вам придется доставить мне Хрущева и Кастро, вместе взятых… Нет, но я могу дать вам возможность заработать, скажем, 20 000 долларов.
– Вы шутите.
Через час они договорились. 50 000 долларов, и половина – вперед.
Митчелл вышел на террасу. Вдали, над Гудзоном, виднелся огромный мост Паукипси. От Нью-Йорка их отделяло всего 80 миль. Тем не менее, можно было подумать, что находишься на Среднем Западе.
– Это будет трудно, – заговорил он. – Совсем пропащее дело. США уже потеряли в нем 80 миллионов долларов и десятки человеческих жизней.
– А, – только и сказал Малко, которого слова Митчелла мало тронули.
Митчелл счел своим долгом объяснить, что от него требовалось. Австриец кивал головой. Он никогда ничего не записывал.
– Вы улетаете завтра, – подвел итог Митчелл. – Постарайтесь вернуться, вас будет трудно заменить.
Малко рассчитывал вернуться. Жизнь для него была чрезвычайно приятна. В конце концов, этот Хилтон оказался очень комфортабельным отелем. Он осмотрел холл. Повсюду были в основном иностранцы, и мало хорошеньких женщин.
Нет, одна все-таки была. Взгляд австрийца загорелся. Он обожал ухаживать за женщинами. Немного вышедшие из моды манеры придавали ему необыкновенный шарм. Замеченная им молодая женщина сидела одна на канапе. Темноволосая, одетая в платье из серого шантунга. Она положила ногу на ногу, и Малко видел добрых десять сантиметров ее бедер.
Где-то он уже встречал ее. Он закрыл глаза и сосредоточился. Да, 1955 в Каире, ночное заведение Шеферда. Малко еще несколько минут подумал, роясь в воспоминаниях, потом поднялся, подошел к ней и поклонился:
– Я уже имел счастье встречаться с вами, мадемуазель. Это было в Каире, семь лет назад. На вас тогда было белое муслиновое платье, а волосы были собраны в шиньон.
– Кстати, куда девался опал, который вы носили на левом безымянном пальце? – добавил он, взглянув на ее руки.
Ошеломленная женщина смотрела на него.
– Я… Я потеряла его, – пробормотала она. – Но откуда вы знаете о нем?
– Я никогда не забывал вас, – галантно поклонился Малко. – Не хотите ли поужинать со мной? Пятнадцать лет назад над Босфором был очень хороший ресторан, Румели. Он все еще существует?
– Да, думаю, да.
– В таком случае нужно заказать столик в глубине зала слева, рядом с сервировочным столиком. Это лучшее место. Пойдемте.
Очарованная Лейла встала и подала ему руку. За всю жизнь «восточной» танцовщицы ее много раз соблазняли, но чтобы так – никогда.
Глава 7
Раздался глухой «плуф», Кризантем почувствовал дрожь в коленях и упал. Он узнал выстрел из глушителя. На лбу у него выступил холодный пот. Тип, который стрелял, был профессионалом. И он выстрелит снова. В любом случае, если этот потерпит неудачу, его заменит другой.
Турок вынул свою старую пушку и взвел курок. Она была в отменном состоянии. В кромешной ночной тьме он не видел противника. Подъезжая к своему дому, Кризантем смутно что-то предчувствовал. Он оставил машину за улицу до дома. Однако он никак не ожидал, что принятые против него меры окажутся столь радикальными…
На противоположном тротуаре мелькнула чья-то тень. Кризантем нажал на спуск парабеллума. Звук выстрела прогремел, как оглушительный взрыв. Он инстинктивно выстрелил еще раз. Потом, ослепленный огнями, укрылся за машиной
Ничего. Просто открыли и осторожно закрыли несколько ставен. Противник, должно быть, скрылся, опасаясь, что выстрелы привлекут внимание полиции.
Он выждал несколько минут и поднялся с тысячью предосторожностей. И в это мгновение у него за спиной послышался шепот, который он узнал по акценту:
– Господин Кризантем, не положить ли вам револьвер на землю, и без резких движений?
Голос слышался из-за решетки. Говоривший с ним человек был в саду, невидимый в зарослях. Значит, их было двое. Это успокоило Кризантема. «Невидимка» мог бы легко выстрелить ему в спину. Пока они будут разговаривать, будет и надежда.
Он бросил парабеллум и стал ждать. Через улицу пробежал силуэт: человек, который выстрелил первым. В руке этот человек держал черный пистолет с длинным глушителем.
– Ты чуть не задел меня, – сказал он по-турецки и, прежде чем Кризантем успел ответить, нанес ему сильнейший удар в висок.
Турок почувствовал, что его голова разлетается на мелкие кусочки. Ствол пистолета рассек кожу, и по его лицу заструилась кровь.
– Ладно, ладно, без грубостей, Зари, – снова послышался знакомый Кризантему голос, голос его утреннего «нанимателя».
– Этот ублюдок чуть не всадил мне пулю в живот, – проворчал тот.
– Он не знал, что ты хотел просто напугать его… Не правда ли, дорогой мой?
Кризантем не ответил.
– Кстати, – опять заговорил стрелок, – почему ты не приехал на машине, и почему ты был вооружен? У тебя совесть не чиста?
– Нет-нет, – тихо произнес турок.
– Ты не сделал ничего такого, что бы мне не понравилось, не правда ли?
На этот раз «невидимка» вышел из зарослей, открыл решетку и встал напротив Кризантема.
– Нет, – повторил турок.
– Ты хорошо поработал, а?
События развивались все хуже и хуже.
– Да, – вздохнул Кризантем.
От удара ногой в живот он сложился пополам.
– Сволочь, – сказал его наниматель. – Ты втянул в это дело американцев!
– Но я ничего не знал, – стал оправдываться Кризантем.
